Хорхой. Всем.
Гаечка, брошенная твоей твердой рукой, мягко пролетела по воздуху и шлепнлась на истоптанный цемент тюремного дворика, избитого колесами и истоптанного кирзачами за многие годы.
Этот дворик видел многое, что и не снилось обывателям.
Бескровные драмы и кровавые хохмы.
Зэки , обслуга, кумовья, охрана.
Злобные псы, прикормленные человечинкой, рвущие цепи толщиной в руку.
Жалкое тело доверчивого пассажира , дергающееся под током, пропущенным по забору.
Ржущая краснопогонная орда, делающая на ставки – сколько оно провисит, прежде чем рухнет в судорогах вниз.
Располосованные на ремни стукачи-наседки.
Лепилы, вытаскивающие пинцетом грев из раздвинутых булок ходоков прямо на улице. Оскаленные окровавленные беззубые пасти отморозков, опущенных с молчаливого одобрения хозяина.
Разное. И хорошее было – но чтоб увидеть это хорошее, надо было пожевать дерьма ложками.
Теперь зона пуста и тиха. Даже странно, что нет каких-то посторонних звуков. Пушистый паучок спрятался и затаился в своей сети, отвернувшись от добычи.
ей сети, отвернувшись от добычи.