Кровища раз не хлещет – то целы уши. Порадоваться бы этому, да что-то не радостно нихуя.
Автобуса нет, стерло его просто из реальности, на память только оплавленный остов кабины оставив, да воронку здоровенную. Общая могила и общий крематорий. Может, даже и прах взрывом развеяло.
Дед живой, с Нортоном повозился и ищет что-то. Нортон тоже живой. Мельник что-то трясется. Кашляет, похоже, и, очевидно, тоже живой.
А вот Стокс… Чего же она то не шевелится?
Этого вопроса оказалось достаточно, чтобы сержант начал действовать.
Поднялся Норман осторожно, убеждаясь, что не свалиться тут же на землю, сделал шаг, потом еще, да не удержался и на бег сразу перешел, позабыв сразу и о контузии и тех уродах на броневике, что еще могли быть неподалеку.
Мигом сократив дистанцию до Пули, Норман на колени плюхнулся, да замешкался на секунду, не очень понимая, что с девчушкой ревущей делать.
Опомнившись, перевернул Стокс на спину, шлем с головы сорвал буквально, трещину на забрале приметив, пальцы к шее поднес, пытаясь пульс нащупать. Но сколько шею не щупал, пульса так и не нашел. Вот нет его. Как у мертвецов.
Сейчас только заметил, что что-то с ее шеей не так. Сломана?
Нет, не могло этого случиться. Почему сейчас? Зачем именно сейчас?
- Стокс? – Сержант уже сам, подобно девчушке, за бронежилет Пули ухватился, встряхнул, словно разбудить пытаясь – Стокс! Анна, не смей! Какого… - Руки отпустили бронежилет, пальцы сжались в кулаки. А кулаки, в бессильной, в очередной раз, злобе, с силой, опустились на землю - Ну… Бля! Зачем!? – Кулаки ударили землю еще раз. А потом Норманн протянул руку, и закрыл ею глаза Анны. Он больше ничего не мог сделать.
Слов не хватало. Не хватало злобы и ненависти для тех, кто каждый раз отнимал жизни у тех, за кого Норман чувствовал ответственность. Не подкрепленную уставами или страхом трибунала, коих сержант и не помнил толком, а простая человеческая ответственность за жизни тех людей, что тебе доверились.
Но ты их подвел, сержант. Там, у механов. Здесь, у скелета, вмиг истлевшего, автобуса. Они гибнут, а ты Норман, жив и здоров. Какого хрена ты не дохнешь вместе с ними, сержант?
Взглянув вдруг на так и рыдающую девочку, Норман протянул руки, да просто подтащил ее к себе, обнял, прижал к себе.
- Тихо-тихо, она… Она просто спит. Все будет хорошо, скоро мы придем домой, слышишь? Дома все будет хорошо. – Сержант, наверное, успокаивал больше себя, чем девочку. Не уверен был Норман, что она его слышит и понимает, но снова повторил - Все будет хорошо.