- Я выбираю плиты, - озвучил свое мнение задумчиво.
Пока осматривался, выискивал подходящее временное убежище, задумался. Так, ни о чем задумался. Но зацепилась мысль за другую, потянулись, и развернулся очередной клубок воспоминаний.
Визоры боевые. Ага, интересно, значит не просто люди живут в Федерации. Осознание простое пришло. Что импланты были. И не только в глазах. Не конкретно, что они, откуда. Как в теле появляются. Просто, без удивления отметил, что они когда-то заменяли мне глаза. Скользнув взглядом по другим, тот же спокойный внутренний голос сказал, что и у них были. Даже не наверняка, а точно. Импланты - бытность Федерации. А теперь мы лишь куски мяса. Чистого, свежего мяса. Без имплантов, без железа. Без шрамов и пятнышек краски под кожей. Без болезней и их последствий перенесенных. Хромал если кто - вновь с новым суставом бегает. Только не надолго это. Пройдя по пустыне нагишом, мы уже давимся пылью, засорив новые легкие. Уже оставляем за собой кровавые следы, распоров нежные, новенькие стопы. Щурим опаленные, свои, живые глаза. Озеро далеко. В другой галактике теперь. С его живительной влагой. Я мог понять тех аборигенов, что обосновались вокруг него. Нет болезней, нет ран, переломов и прочего. Долгая жизнь. И еда всегда рядом. Чистая, свежая, сочная. А с ней и множество других благ, помимо мяса - жир, кожа, волосы, кости. Возможно, самые умные из них даже догадываются растения разводить, чтобы не умереть от цинги. И жить можно. Все логично и удобно. Я могу понять их логику, но не могу принять их образ жизни. Это уже не люди, в привычном значении этого слова. Они - просто инопланетяне. Хотя когда-то мы были с ними одинаковы.
По сути говоря, я сейчас так же отличаюсь от офицера армии Федерации, как гвеллер от меня. Во мне нет имплантов, я чист и здоров, фактически. "Человек; базовая комплектация".
Все, что во мне осталось от Василевского это его разум. Его душа. Душа, что для меня значит это слово? Многое, ведь я осознаю себя верующим. Так что, именно душа роднит меня с тем Никитой Василевским, что сидел вместе со своей подружкой Аней Горелкиной и строил из себя крутого МС. Первая любовь, первые треки. Последние классы школы, треки с моим речитативом и Белкой на бэк-вокале расходятся по внутристанционной сети. Признание со стороны сверстников. Даже директриса позвала вести выпускной, в качестве ди-джея.
А следующее воспоминание с Белкой уже в армии. Как мы оказались с ней в одном подразделении? С сестрой, лучшей подругой, "первой"? Отрывок воспоминания про Кунца и Салли подсказывает, что я все-таки попытался исполнить желание отца и учился в колледже на Тетус-Прайме. Долго? И как я попал туда? Пусто в голове. И ехидная мысль, что точно не за ум взяли. Но вот за что? Точит червячок сомнений. А клубок все разворачивается, подходя к концу.
Аня, "Белка". Теплый, добрый взгляд. Наивный слегка. Все-таки мы снова оказались рядом, плечом к плечу. Была ли любовь снова? Да нет, не было. Была привязанность и та теплота, что есть между очень близкими, почти родными людьми. Почему? Ведь мы были с ней близки, первая подростковая любовь полыхнула тогда просто пожаром. Хоть и знали друг друга с пеленок, но по-другому начали смотреть. Но ведь прошло все, угас пожар. Та, выпускная ночь была последней. Почему же мы не вспоминали разрыв, почему не упрекали друг друга и не стали друг другу чужими, холодно-отстраненными? Вот она, загадка. Кто знает. Мы были солдатами. Мы прикрывали друг друга в бою, укрывались одним одеялом на марше. А потом, в увольнительных, подмигивали друг другу, танцуя с разными партнерами-на-ночь. И не было неловкости. Не было желчи. Было безграничное доверие и теплота.
Клубок памяти уперся в узел. Кнехт, отрезающий Ане голову. Проклятая Раата-2, которая убила прошлого Василевского. Я-нынешний, прокручивая в голове отрывки произошедшего, ежусь. От холода Пустоты, что коснулась меня тогда. От ужаса, отголосок которого я испытал в тот момент, когда циркулярная перчатка шею "Белки" взрезала. И только вопрос всплывает один. Я его убил? Кнехта? Я. ЕГО. УБИЛ?
Молчание. Нечего говорить.