Просмотр сообщения в игре «["Степь"]»

Память. Цифры. Семья. Эдем. Школа. Ты услышал о нем в школе. Капеллан пришел. Открытый урок. Заблудшие овцы. Христос говорил – не послушали его. Погибла Цивилизация. Ритан говорил – не послушали его. И тут – Мидмир, эпидемии, безработица. Ожидаемо, верно? Потом кто-то выстрелил в священника из визуально-ароматического маркиратора. Такой, знаешь, как у патрульных. Вроде - Маркос. Психопатик. Забавная шутка, наверно. Даже окна забрызгало. Все смеяться должны были. Ведь воняло так, что тебе потом куртку свою дважды выстирать потом пришлось. А ты не смеялся почему-то. Просто смотрел. На то, как падре рясы краем глаза протер. На то, как Библию поднял. Как охраннику озверевшему сказал, что в норме все. Как предложил в другом помещении беседу продолжить. Капеллан. Много чего рассказал. Про грехи Человечества. Про терпимость. Доброту. Сочувствие. Про Рай. Эдем. Наверно, не этот. Другой. Про Ангелов. Про Ад. Заурмат, репликант, из Цеховых, тогда еще член свой двадцатидвухсантиметровый из штанов вытянул. С цифрой пылающей, у основания. «22». Голографическая татуировка. Цифра. Да. «22». Почти «33», только на «11» меньше. Цифра. Нет. Спросил, демонический ли он у него. Девочки смеялись. И пацаны тоже. А ты – нет. Да. Дроид-официант. По залу чинно плавает. Щелкаешь пальцами, его внимание привлекая. А напротив она сидит. Нет, Она. Рыжая. Специалист, из отдела кадров. Помнишь. В галерею ходили. Современные художники-авангардисты. Нарисованные молочными железами старухи, членом мертвеца, собачьими фекалиями, консервированной спермой погибшего при третьем штурме Врат морпеха, блевотиной семиклассницы и менструальной кровью автора картины. В кино еще. «Гоморра», Кигарана. Помнишь момент один. Перед тем, как Якудзе какому-то в бубен зарядить, Джонни Кэш, детектив, спрашивает у него, любит ли он зубы на завтрак есть. Тот удивляется. И – раз. Глотает осколки эмали уже собственной. Херь. «Дом Дождя». Постоянно моющаяся в душе и бегающая в белых маечках-на-голое-тело девочка-скульптор, огни насквозь компьютерного Нью-Йорка и больше похожий на заразившуюся бешенством курицу ворон-людоед, что жаждет душу ее заполучить. Дешевка. Актеры – манекены. Виды – картон. И пончик за сто семьдесят долларов – ага. «1.70». Идиоты. «Абат-Убиват», Арклитова. Доисходные времена. Москва. Сектанты. Вроде, даже и по сценарию еще тех времен снят. «Fuck-Ugly-Duck». Про подростков пубертатных, их мечты скользкие. Стандарт. «Без права на ошибку». Федеральная Служба Обеспечения, экотеррористы, Мир в огне. Да. Кино. Помнишь вечера, вдвоем проведенные. Ее квартиры простор. Запах имбиря. Горячая плоть. Жар тел влажный. Плохо. Тошно. Меньше года встречались. Уехала она. Перевели. Даже не позвонила напоследок. Сука. Ладно. Бывает. Всякое случается. Херь. Ненависть. Суки все