Бран слегка улыбнулся.
- Я рад, - тихо сказал он, - что ты меня простил.
- А Эрнандо... он устроен слишком тонко, даже для фаэ. Полагаю, что его причины вовсе не причины для тебя или меня, но с Эрнандо все по-другому. Ему достаточно малейшего косого взгляда, чтобы оскорбиться. Он очень обидчив и очень горд.
- Боюсь, он чувствовал отношение Кэтлин к себе и сравнивал с ее отношением к другим нашим детям или, возможно, с ее отношением ко мне. Не знаю. Он начал отдаляться от нас лет в 7, а после его 11 мы ни разу так и не смогли к нему приблизиться. В конечном итоге пришлось общаться с ним таким, какой он есть, но... когда он обрел силу - он все же сказал мне. Не знаю почему - то ли похвастаться хотел, то ли доказать что.
- Он рос в тени произошедшего между Рилинном и Кэтлин, и это наложило на него слишком сильный отпечаток. Два или три раза я пытался с ним поговорить, когда он вырос и начал "чудить", - в ответ получил лишь его извечную издевательскую вежливость, и оставил его в покое. В конце концов, это его жизнь - ему решать, как поступать. Если он хочет все отпущенное ему время доказывать окружающим, как они виноваты перед ним, - что ж, я не могу отнять у него этого права. Даже если вижу, какой вред это наносит ему.
- Сила, не обремененная самоконтролем, обречена на гибель. А у Эрнандо настоящего самоконтроля, исходящего из его собственных желаний, нет и никогда не было.