Туннели каннибалов
Темные туннели, которые лишь изредка озаряли всполохи малых, случайных костров. Это были костры охотников дворфов, которых сопровождали их верные муравьи. Возле одного такого костра мрачно сидели и жарили мясо недавно убитой личинки - эта была их единственная добыча за почти неделю хождения здесь. Поговаривали, что в этих туннелях еще можно встретить каннибалов - детей тех, кто когда-то сошел с ума и набросился на своих братьев. Проклятые Барельефом. Но в последнее время их не было видно.
-Эй, Гимли, чего хмурый такой? - спросил еще безбородый дворф у старого, закаленного в боях охотника. Рядом с ним лежал боевой муравей, одетый в хорошие костяные доспехи. Лицо старика было задумчивым, и не было похоже, что это радостные мысли.
- Меня беспокоит то, что мы уже, сколько здесь бродим, а так и не встретили ни одного каннибала. Мы не встретили вообще никого. Что-то слишком тихо...
- Может, сожрали друг дружку они, - сказал тот молодой, подбрасывая ветки в костер
- Или в банду собрались, - сказал дворф средних лет, который прожаривал мясо
- Хотя согласен с дедом, жаль не встречали никого. Особенно баб. Эх, как я скучаю по их обществу...
Молодой широко заулыбался, почесывая и поправляя паховую область. Старик от ужаса вздрогнул - он слишком молод и не видел каннибалок. А это самое мерзкое зрелище из всех видел Гимли - тонкие ножки, здоровенное пузо, обвислые груди, свисающие чуть ли не до пупка, с промежности что-то капает, руки вымазаны в крови и нечистотах. И взгляд. Таким взглядом обладают лишь только самые жуткие из всех демонов. И когда ОНО несется на тебя, размахивая руками и протяжное воя, брызжет слюной и норовит цапнуть своей пастью с почти сгнившими зубами, становится не по себе. Гимли как-то встретил дюжину их. Он спасся тогда только чудом, устроив завал, через который эти твари не смогли перебраться. Тогда он ходил еще неделю, без света, без припасов пока не наткнулся на охотников. Ему до сих пор снились кошмары о тех днях, проведенных в острожной ходьбе и страхе услышать вновь этот вой. Или сопение, когда эта тварь стоит прямо за твоей спиной.
Гимли оглянулся. Никого.
-Марун, ты не знаешь чего несешь - поправил другой охотник - если хочешь узнать какие женщины каннибалы, то...
-Да, да да. Мерзкие ведьмы, которые жаждят моей плоти, они сожрут мою душу, бла бла бла...- Марун, проквакал ладошкой. Полежав еще еще немного, он встал и малость размялся - ладно, пойду схожу по маленькому. Если увидите баб, кричите.
Второй охотник махнул рукой. Гимли поплотнее закутался в плащ из наг. Ему начало становиться слишком холодно. И уже позабытое чувство того, что за ним наблюдают.
-Не по себе мне все это, - сказал Гимли охотнику, который прожаривал последние куски мяса - мы должны вернуться назад, Варн. Чем быстрее, тем лучше. Еще лучше, если пойдем прямо сейчас.
-Что, совсем без еды? Нам голову оторвут, если мы придем только с вот этим - Варн кивнул на мешок, в котором лежали прожаренные куски мяса - Придется еще походить, ради приличий. Извини...
Гимли что-то проворчал в ответ. Укутавшись еще плотней, он смотрел на огонь, и постепенно успокоившись, сам того не заметил как уснул...
Старик проснулся, когда огонек уже догорал. Рядом не было никого. Даже его верный муравей ушел куда-то. Гимли встал и услышал сопение за своей спиной. Очень близко. Очень знакомое. Он медленно обернулся, и гримаса ужаса застыла на его лице, а с губ слетел немой крик.
Там стояла та самая дюжина. И все они жадно смотрели на него, и в слабом свете огня их глаза блестели жутким светом. Одна из них затянула вой, который подхватили остальные. Гимли бросился бежать. Не пробежав и пару метров, он споткнулся о тело своего бывшего соратника. Последнее, что услышал Гимли - это вопль этих тварей. Последнее, что почувствовал - это как зубы этих тварей вцепились в его тело, а рука одной из этих тварей сорвала штаны и оторвала ему пах. Последнее, что он обонял - это запах гнили и нечистот, которые они источали. Последнее, что он увидел - это гримаса, мерзкая пародия на лицо дворфийки, которая вцепилось ему в горло.
А потом погас огонек. И Гимли больше ничего не чувствовал.
===
Впрочем, этой пропажи не заметили вожди и жрецы Барельефа - они упивались своей властью и безнаказанностью. Долгое время их притесняли, подвергали гонениям. Дворфы ничего не забывают. Дворфы ничего не прощают. Из глупых дурачков, шутов и клоунов, жалких пророков "маленьких человечков" они стали Жрецами, теми, кто командует всеми. Сначала, они избавились ото всех, кто перечил им. Они отбирали самых красивых женщин в гаремы, брали самые лучшие куски с охот, были лучше всех вооружены. И все это благодаря дарам Барельефа. Каждую неделю во имя этих Предков вырезали как минимум двоих дворфов и сжигали множество пищи. Вскоре, Барельефы стали красными от постоянных жертвоприношений. Ничто не могло остановить Жрецов.
Кроме сотен пар глаз, наблюдавших за поселением. Кроме сотен пар рук, которые душили неосторожных охотников. Кроме сотен безумцев, которые могли убить их всех, снести их жалкое подобие жилья. Но они, как настоящие хищники, ждали. Ждали, того часа, когда их удар будет наиболее болезнен. Их час настал.
Это было очередное жертвоприношение. Очень крупное, нужно было удовлетворить жажду крови Барельефа, чтобы они дали им Силы бороться с еретиками и Проклятым Родом. Когда все поселение было на этом мрачном мероприятии, напал крупный отряд Даэр, но в бой их вели три странных Даэр - их одежды были покрыты символами, от взгляда на который у каннибала чувствовалась слабость и небольшая, но настойчивая боль во всем теле. Когда рты жрецов открылись и изрыгнули свои боевые молитвы, у наблюдателей из ушей пошла кровь. Но их крики агонии заглушили крики воодушевленных Даэр и Дворфов. Наблюдавшие этот бой каннибалы долго мучились, прежде чем умерли. Но когда боль прекратилась, те сумел выжить от этой адской пытки увидели, что Даэры уходят, ведя за собой большинство Жрецов. Ослабшие и все еще кровоточащие, они пошли, как быстро могли - сообщить о том, что видели.
Благодаря рейду Даэр поселение их собратьев ослабло как никогда - ими стали править дети Жрецов, выродки и извращенцы, которым было абсолютно наплевать на свой народ и на очевидную угрозу. Всех несогласных быстро клали на алтарь. Это был шанс, который демонопоклонники не упустили. Но на этот раз их сопровождал Чемпион - избранный самим Горхтом. Конечно, он не отличался силой как остальные - зато он умел колдовать, и своей ворожбой усыпил сторожевых муравьев, а тени пещер сделал еще гуще, чтоб стражники, забитые и глупые как их хозяева не заметили их отрядов, которые окружили их поселение, отрезав пути к отступлению. Когда прозвучал первый крик - это был маленький ребенок, который увидел "страшных монстров" в тенях, ничто не могло спасти дворфов. Деревню почти полностью вырезали, жалели лишь только детей и женщин - но лишь только для более жуткой участи, чем была у их мужей и братьев...
Спустя несколько часов, в лагере каннибалов был устроен пир во имя Горхта и Бога Огня. Вовсю горели костры, барабаны выбивали бешеные ритмы. Барабанам вторили крики самих каннибалов и их жертв, которых жарили живьем на огне, которым вырывали волосы и ногти, ломали ноги, чтобы не сбежали. А на тех, кто был не способен бежать или двигаться, сидели и лежали победители. Эта вакханалия переросла в оргию, а оргия - в пир. За всем этим наблюдал Сфагиос, наслаждаясь мучениями беззащитных, а в это время его обсидиановый жезл ласкали три маленьких девочки. В их глазах застыл ужас - если они не удовлетворят демона, их ждет участь их матерей, которых вовсю насиловали, а одну из них - еще и пожирали одновременно. Немного погодя эти неумелые потуги девочек надоело демону, одну из них он раздавил своей рукой, вторую кинул к толпе оголодавших во всех смыслах дворфов, а третьей повезло меньше всех - демон насадил на свой член. Бедняжка затряслась в конвульсиях: это был ее первый раз, и он был особенно болезнен - адский корень в буквальном смысле разрывал ей нутро. Сфагиос наслаждался смесью боли, ужаса, агонии и странного наслаждения, что исходило от девочки. Он сразу задал бешеный ритм, бедняжка кричала, молила о том, чтоб он прекратил, пощадил ее, но это и было нужно Сфагиосу. Когда он закончил, от девочки почти ничего не осталось. Она принесла пользу своим повелителям, став тем блюдом, которое скормили ее матери.
Никто в том лагере не остался равнодушен к этому празднику. Каждый получил то что хотел. Каждая получила кошмар на всю жизнь. Все получили урок, который запомнили навсегда.
Никто.
Никогда.
Не спасется.
От рук Сфагиоса.
Это была самая богатая добыча из всех, что когда либо получали каннибалы Горхта. Но это была каплей в море - их племя неуклонно росло, нужно было новое мясо. Но мясо покинуло их, навсегда. Умерло. Остались лишь родственники мяса - сухие и жилистые твари, черные Даэры. От их мерзкой магии у каннибалов, или как они начали звать себя, Горхами, в честь своего Господина, кровоточили уши и глаза. Патрули без жрецов встречались редко, но они быстро становились жертвами нападений. Чемпион Горхта мог блокировать их магию, но он был один, и он шел в поход лишь только тогда, когда добыча была достаточно большой. Горхам ничего не оставалось, как снова ждать, ждать приказов и возможности ударить, убить гадин Жрецов, уничтожить их бесовскую магию.
И за того, что приток мяса резко сократился, Горхам пришлось немного пересмотреть свое отношение к рабыням. Их разделили на три группы - матки, мясо и фурии. матки - это те, кто плодоносил исправно. Они были главным источником мяса и воинов. Часть маток разделили - тех, кто давал детей и тех, кто давал корм. Если матка давала постоянный и хороший приплод, к ней относились хорошо, чаще кормили и меньше избивали. Более сносное отношение, даже разрешали двигаться и говорить. Иногда. Но ежели матка в чем-то провинилась, или больше не могла почему-то приносить приплод, она становилось мясом. Мясом звали тех рабынь, которые не могли плодоносить, по разным причинам, а иногда по прихоти самих дворфов. В их обязанности входили готовка, уборка, быть подстилками и мебелью Горхов и, в конечном итоге, попасть на обед. Иногда в разряде мяса рабыни живут недолго, но некоторые могли прожить несколько лет, и лишь единицы - до естественной смерти. Фурии. Никто не осмеливался произносить их имя вслух. Они приводили в ужас даже самых свирепых и храбрых воинов. Это те рабыни, которые или сбежали, или обезумели настолько, что в них как будто вселился демон - у них была неимоверная сила, они были быстры, выносливы. Они ничего не боялись. Они не чувствовали боли. Они жили лишь только ради одной цели - убивать. Безобразные, они были лишь только сосудами для чистой ненависти. Вопли фурий заставляли видеть кошмары. Они умели сводить с ума только своим взглядом. Идеальное оружие. Их кормили в последнюю очередь, чтобы держать полуголодными, более злыми. В бою эти твари использовали свои руки, путы, камни - им не давали оружия, они сами были оружием.
Чемпион стал вождем, посланником и тем, кто высказывает волю Сфагиоса и Ипоферонтаса. Он собрал вокруг себя самых лучших воинов, которые стали его личной гвардией, его охраной и доверенными лицами. Он знал, что их Повелитель жаждет того, чтобы уничтожить все живое, все разумное, но он ничего не мог поделать - ему нужны были ученики, те, кто мог выстоять перед "святой" магией Даэр. Гвардия не подходила для этих целей - они не смогли развитьв себе Дар, и это было слишком поздно. Но вскоре он нашел учеников. Будучи еще неразумными младенцами, от них исходили неимоверно сильные волны ненависти и зла. Они стали его учениками, несмотря ни на что - ни на пол, ни на уродства, ни на другие отклонения. Немногие прошли через эти учения, многие сошли с ума, многие умерли от ран, которые нанесли сами же себе, но те, кто прошел через все это стали теми, кто мог противостоять магии Даэр. Они звали себя Варлокс, Колдуны Тьмы. Вместе они образовали Круг Огня, и подчинялись лишь только Чемпиону и никому больше.
Еще многое предстояло сделать, и горхи знали о этом. Но они не торопились. Дворфы ничего не забывают. Дворфы ничего не прощают...