Десять недель назад.
Это было десять недель назад.
Они тряслись в кузове армейского грузовика, который вез их из зоны учебного десантирования. Усталые солдаты и один сержант, участник высадки на Сицилии, бывалый десантник. Сержант задумчиво курил и молчал. Солдаты переговаривались, шутили.
Один из ребят повернулся к старшему по команде: "Сэр, я хотел спросить: когда первый раз стреляешь в человека, что чувствуешь?"
Сержант, не глядя на спросившего, выпустил дым и не меняясь в лице проговорил: "Отдачу." А потом снова затянулся.
Парни при этом как-то сразу посмурнели. И только один человек из всей команды широко улыбался во все тридцать два зуба. Это был Ахига.
Так все и было. Толчок в плечо - и все.
Когда убиваешь оленя - ты чувствуешь себя должником. Должником его духа. Когда перерезаешь горло человеку - чувствуешь только его горячее дыхание на твоей левой ладони. Странно. Натакто никогда не ощущал угрызений совести за убийство. Впрочем, он никогда и не убивал просто так. Ни человека, ни животное.
Немцы всполошились и открыли яростный огонь по окнам. Стена комнаты на глазах покрывалась язвами пулевых отметин, треснувшие фотографии летели на пол.
Хорошо еще, что у них не было пулемета - МГ за пару лент превратил бы их укрытие в решето. Ухнула граната - но пока еще с недолетом. Может быть, кидал тот фриц, что перебежал за трактор. В любом случае, они попытаются подойти поближе. Если решатся.
Патронов было пока много, и Натакто несколько раз привставал, ловил в колечко прицела первый попавшийся силуэт и давил на спуск, а потом снова приникал к полу под звон стекла и хруст разлетающихся щепок. Он даже толком не видел, попал ли в кого-то - некогда смотреть, остаться бы целым! - но фрицы должны были почувствовать, что просто так им не подойти к позиции десантников.
"Лейтенант приказал завалить двери," - мысленно отметил Ахига. "Что у него за план?"