Мрачная процессия постепенно продвигалась к выходу из ангара. Кристофер, находясь в какой-то прострации, вместе со всеми нес тяжелую криокамеру и ни на секунду не сводил взгляда с родного лица. И про себя все говорил и говорил, без конца обращаясь к отцу, словно действительно был уверен что тот слышит его.
...прости меня. Прости что не искал. Что так мало думал... Ведь только теперь я знаю, как хочется чтобы твой сын думал о тебе и любил. Что бы не случилось... Я буду всегда помнить тебя, отец. Покуда сам буду жив...
Бледная с синевой рука шевельнулась. Кристофер разинул рот но крик - "Он ЖИВОЙ!!!" - застрял у него в горле. Потому что тело Майкла Хейза свела резкая судорога. Он содрогался, словно корчился в муках. Все бился и бился с бешеной силой о крышку камеры. Все кто был вокруг спешно отошли, только сын остался, истошно истерично крича - "ПАПА! ПАПА! ЧТО С ТОБОЙ?! ПАПА!!". Его била крупная дрожь. Руками Крис пытался влезть в дыру в крышке, схватить и удержать голову отца. Мощный фонтан черной крови ударил и растекся по стеклу. И тут прямо из груди мертвеца, пробив крышку, вырвалось чудовище...
По жилам Кристофера будто потекло расплавленное олово. Надорванное горло испускало уже только хрипы и вой. Он уже ничего не понимал, ничего не чувствовал кроме страшной душевной боли такой силы, что была во много раз мучительнее физической. И еще ненависть. К Корпорации, к корпусу, ко всему на свете... А главное к этой твари, что надругалась над телом родного человека. В бешенстве он бросился к ней, силясь раздавить, скрутить, разорвать, уничтожить мерзкое существо. Но в ту же секунду оно резко прыгнуло и исчезло в проеме двери.
Хейз осел на пол. Его трясло. Потом вырвало. Задыхаясь от заполнившей носоглотку блевотины, плюясь и хрипя, он снова поднялся. С трудом цеплялся за стекло и не чувствал что ранит руки о разбитые кромки стекла. Всхлипывая, обнял отца. Прижался к изуродованному телу. И завыл.