Храм Хаоса Тысячеликого. Чертово болото.
Если бы берсеркер не был занят поглощением пищи, то впал бы в ступор глубоко задумался бы. Он и раньше-то редко о чем-то задумывался, а уж после одержимости все логические рассуждения рано или поздно приводили к выводу, что нужно всех убить. Однако, даже пропустив мимо ушей большую часть сказанного Стражем, он понял, что душа все-таки нужна. А точнее признал это.
До этого дня он бахвалился, пытаясь, то ли обмануть, то ли утешить самого себя, дескать “У меня нет ничего лишнего“, “Мне нечего терять, а значит я непобедим“ или “Меня нельзя убить, я уже мертв“ и так далее... Именно это он, кстати, и бормотал себе под нос, когда оставался один. Иногда бормотал. Все оставшееся время он лишь шепотом повторял что-то вроде “холодно… холодно… пустота… как же холодно внутри…“ Бездушный и не задумывался насколько он был похож на нежить. И его ненависть к живым (для себя он называл их “жизнерадостными ублюдками“, но смысл это не меняло) и ко всему миру вообще. И даже страсть к человеческому мясу была наверняка вызвана наивной надеждой поглотить часть душ убитых и таким образом восполнить свою…
Но теперь он все же осознал это. Стало как-то тоскливо, это была совсем другая тоска, не та что вызывалась холодом и пустотой внутри. Бездушный впервые показался себе каким-то… ничтожным… бессмысленным. Навалилась целая туча сомнений и богохульных мыслей. Несокрушимая стена веры как оказалось, прогнила насквозь, часть сознания считающая себя демоном Кхорна как-то совсем легко оказалась задвинута в темный угол. А скорее просто сдулась, лопнула как проколотый пузырь. Вначале набросившийся на мясо как голодный зверь (кем он, по сути, и был) берсеркер постепенно ел все медленнее, его движения становились все более вялыми и, спустя пару минут он и вовсе остановился, куда-то пропал аппетит.
Он медленно повернулся к Стражу, взглянув туда, где должно было находиться лицо. В этот момент жалкие остатки рассудка Бездушного внезапно собрались с силами и выплыли на поверхность из глубин океана безумия, обычно искаженное ненавистью или абсолютно безжизненное лицо курганца, на мгновение стало таким… человеческим. В освобожденных от мутной пелены безумия глазах появилась надежда.
- Значит можно вернуть мою… душу?
Это было произнесено на курганском (хотя хаосит, кроме редких случаев, использовал исключительно Темное Наречье), тихим шепотом, губы неестественно дрожали, когда Бездушный произносил слово “душа“, которое прозвучало и вовсе едва слышно. К сожалению, мгновение прозрения длилось… всего мгновение и, прошептав эту фразу, берсеркер опять вернулся в состояние безжизненности. Он продолжил, но своим обычным холодным и бесстрастным голосом.
- было бы неплохо. чем то заполнить пустоту… хотя бы частично. но как именно? сделаю все. что угодно. лишь бы заполнить… пустоту…
“Не нужен Кхорну. Не нужен. Бесполезен. Не нужен Богам. Даже в храме… наверняка невидим. Неинтересен. Бесполезен. Как нежить. Нежить. Бездушное оружие“ Берсеркер бросил понимающий взгляд на лежащий на скамье топор.
- нужно… заполнить… - опять прошептал он.