Юрген провалился в сон едва коснувшись подушки головой, вопреки всему чему его учили Зентар не озаботился даже выставить часового, или самому остаться сторожить сон своих товарищей, на случай внезапного нападения на место их ночлега.
Зентару снилось что он находится в каких-то заснеженных горах, замерзая от неописуемого холода, то в безжизненной пустыне под убийственным солнцем, то еще в каких-то мместах, где никогда раньше не бывал... Потом он увидел родную деревню, дом в котором вырос, себя стоящего на пороге, это был тот день, когда его завербовали в воинский корпус... А вот он уже в военном походе, о чем-то разговаривает со своими сослужвцами, кажется им весело, тот поход и правда был удачным... А вот тот роковой день, когда превосходящие силы противника уничтожили корпус, Юрген и остальные воины сражались в окружении словно львы, каждый из них в бою стоил десяти солдат противника, но тогда это мало кому помогло... А вот Зентар в королевском дворце, слушает как король просит убить Бэйна, в тот день Юрген впервые увидел Алеату... Картинка резко меняется, и Зентар видит что сидит на траве, на какой-то поляне, рядом с ним сидит Алеата, вокруг умиростворяюще шумит лес, с неба, своим светом, заливает поляну Луна, мерцают звезды. Зентар поворачивается к эльфийке, лунный свет подчеркивает плавные изгибы ее фигуры, ветер играет в легком платьице, воин тихо шепчет ей на ухо:
- Я люблю тебя.
- И я люблю тебя - отвечает она.
Потом картинка снова меняется, Юрген один, в темноте, в окружающем мраке ничего невозможно разглядеть. В груди поднимается тоска по Алеате, и Зентар начинает негромко напеветь грустную песню, которую не раз слышал из уст своего старшины:
Опять меня зовет седая даль.
Опять я просыпаюсь до рассвета.
Там, где горит печальная звезда,
Я у судьбы своей прошу ответа.
Гнетет меня, что упустил свой шанс
И чувство неисполненного долга.
Но знаю, что попутный дилижанс
Осталось ждать уже совсем не долго.
И в час, когда ты будешь крепко спать,
Устроившись уютно на ладони,
Лишь я один сумею услыхать,
Как где-то ржут встревоженные кони.
Тогда тебя не стану я будить,
Лишь тихо постою у изголовья,
Чтоб в дальних странах мне не позабыть
Твои черты, согретые любовью.
Форейтор, перед тем как протрубить,
В полголоса мне скажет: «Не тяните».
Тут я пойму, что мне не разрубить
Связующие нас с тобою нити.
- «Пора, пора! Уж светится восток.
Наш экипаж всегда считался точным»
- «Езжайте! Значит, мой не вышел срок».
Любимая, ты знаешь – он бессрочный.