Джереми строил пирс. Ему в этом помогал Лливелин Хивелл, который оказался весьма толковым малым, а уж его выносливости можно было только позавидовать. В какой-то степени можно было даже сказать, что львиную долю работы по возведению торговой и морской артерии нового государства сделал Хивелл, но Джереми не переживал. Не то время и не то место, чтобы бить себя в грудь и делить заслуги. Колония была на последнем вздохе. Это было видно в потухших взглядах немногих оставшихся в живых, это было заметно в покосившимся периметре и в ржавеющих от влажности контейнерах, разбросанных тут и там. Словно какой-то великан из старых легенд пришел и разбросал свои игральные кости.
От этих мыслей было тяжело. И тяжело было от бессилия, в котором, порой, находил себя Хопкинс, пытаясь объять количество предстоящих задач. Они делали что-то, верно, но ощущение было, что этого мало. Что они проигрывают схватку со временем, не успевая залатать дыры. Их корабль всё ещё зияет пробоинами после боя с японцами - сколько прошло времени с тех пор? Они все еще живут в палатках, питаются чистой водой и добрым словом. В итоге дошло до того, что начали друг друга резать потехи ради!
Собственно говоря, эту кровавую историю успели пресечь, пока они с циркачом занимались стройкой. Пройдясь по трюму с трупами, Джереми замер у стены и задумался.
- Винс, нам не нужно их отсюда забирать. Ты говорил про души на пляже - я тоже начал их чувствовать. Их там много, так, что становится душно. Что-то с этим придется делать и это меня беспокоит. Лучше пусть трупы полежат в трюме, им тут холодно, спокойно и вода может быть неким барьером для духов. А там, может, найдем Эктоплазму, потому что есть у меня пара задумок...