Механик. Материал пощипывает ладони - настолько остыл. Между тем, довольно быстро понимаешь, где у мертвеца нижние конечности, находишь полированность упругой обуви, добираешься до окольцовывающих голени герметизаторных стыков. Подцепить ногтем и откинуть скобы-замочки, по бокам, чуть провернуть, и готово: можно стягивать. Один сапог, второй. Чужие стопы - уже прохладные, но еще не застывшие ледышками. И носки: плотные, тянущиеся. Снимаешь и их. Теперь лаборант разут, а ты, побалансировав то на одной, то на другой ноге, обута. Плотно садятся чужие вещи, но, вроде бы, не давят. А главное - совершенно точно защищают от насквозь пропитавшего все вокруг "минуса".
Тянешься вверх, пытаясь добраться до того, что удерживает сотрудника в висячем положении. Нащупываешь холод гладкой щеки, невольно зарываешься пальцами в пряди коротко - по плечи - остриженных волос. Если добавить к этому общую субтильность сложения, помноженную на небольшой рост, вывод напрашивается сам собой: это девушка. Вот и натянутый струной толстый кабель, диаметром напоминающий те, которыми всякие принтеры и мониторы к сети подключают.
Мелодично попискивает что-то на ее - хозяйки комбинезона - груди, в первое мгновение заставив сердце застыть под клеткой ребер, и обдав сознание кипятком бурлящего ужаса.
- Это младший научный сотрудник Спенсер.
В тишине женский шепот практически грохочет, отзываясь эхом в пустоте помещения.
- По крайней мере, так меня называет эта штука, ошибка.
Моргает диодом какой-то - попутно являющийся источником звуков - приборчик где-то совсем рядом, буквально перед твоим лицом.
- Короче... Если вы нашли мой труп, то берите все, что хотите.
Усмехается, но как-то невесело.
- Мне вещи теперь точно не пригодятся.
Пощелкивает сухо динамик секунду-другую.
- Так, ближе к делу.
Шуршит чем-то.
- Здесь что-то есть. Не знаю, что это, но оно...
Снова шорохи.
- Оно нас как-то чувствует. В смысле, людей.
То ли сглатывает, то ли откашливается в кулак.
- И... Нас было трое, теперь я одна. Оно, эта штука...
Замолкает ненадолго, только дыхание слышится.
- Так... Так... Смотрите... То есть...
Хмыкает.
- Слушайте. Она может притворяться другими людьми. Не знаю, как, но она... Оно... Показывает, как бы... Образы, не знаю... Галлюцинации. Когда... Блять, я даже его имени не спросила... Короче, когда один из нас ушел и пропал, мы услышали его голос. Он звал нас, стоял там, и махал. И другая, она говорила, что ее зовут Мия, если это вообще важно, короче, она пошла туда. И...
Выдыхает.
- Там были какие-то... Нитки. Много ниток. Как паутина. И они, оно... Короче, их не стало. Мия, тот, другой - оно их утащило.
Шуршит чем-то.
- Слышите, да?
Перемежающееся потрескиваниями безмолвие.
- Это и есть Мия. Не-Мия. Оно там, за дверью - уже минут десять зовет меня, стучится. Уговаривает открыть. Но я-то знаю. Я знаю...
Вдыхает-выдыхает.
- Отсюда нет выхода. Я, я была, то есть, я - сотрудник этой, не знаю, компании. И это, все это - весь этот комплекс, он на какой-то сраной луне, где-то в самой жопе каких-то ничейных систем.
Смеется. И вдруг кричит так, что устройство даже взвизгивает, гуднув от перегрузки микрофона.
- Да заткнись ты, ебаная пиздорваная говномразина!!! Заткнись!!! Я знаю, кто ты!!! Знаю!!! Знаю!!!
Шумно сопит еще секунду или две.
- Мразь... Сука... Эта... Так. Эта штука, ошибка, это автоматизированная система управления. Она полностью поехала, не слушайте ее. Это раз. И два. Два. Я знаю про эти... Эти...
Откашливается.
- Про карантинные меры, короче. Так. Те, которые сюда прилетят, эти гондоны из компании, они будут спасать только всяких начальников, а остальных, сука, утилизируют. Это пиздец. И еще...
Совсем тихо.
- В трусах, сзади, за резинкой, айди-карта. Это того, который первым исчез, но двери открывает. Только есть минус...
Хохочет.
- Там оно. Ждет.
И кричит.
- Да?! Ведь ждешь, да?!? А, мразотина?!? Жд...