Ход I
Когда в тебя стреляют впервые – это очень, очень страшно.
И ты, не сдержавшись, сгибаешься на лошади, прячась за холку, но несешься вперед. Над головой визжат пули, а ты судорожно сжимаешь в руке саблю. И твой полк скачет вместе с тобой, позади и впереди тебя, сломав строй в этих чертовых холмах.
- Руби их, парни! – орет полковник где-то впереди, - Да здравствует смерть!
- Да здравствует смерть! – орешь ты и вместе с тобой еще несколько сотен глоток. Это ваш боевой клич. Вся кавалерия империи знает его и кричит в атаке. Пехота довольствуется банальным «За императора!». А артиллеристам боевой клич не положен.
*****
Отец выхлопотал тебе назначение теньентом в 12-й кирасирский полк армии Его Императорского Величества Филиппа III. Это было соединение относительно новое, сформированное десять лет назад и не имевшее ни славных побед за спиной, ни позорных поражений. Однако ты знал, что денег за твое звание родитель отвалил огромное количество.
В полку тебя приняли… по-разному. Полковник, граф Себастьян де ла Роха-и-Мессина, был мужчиной лет сорока, сухощавым и придирчивым. По молодости он служил в гусарах и очень тяготился тем, что дожил до своих лет. У него не было левого уха – отрубили в конной стычке. А еще он был колченог и неуклюж - но только на земле. В седле же полковник превращался в ураган, мог управлять своим огромным белоснежным жеребцом будто бы силой мысли, а еще с тридцати шагов на полном скаку без промаха бил в ростовую мишень из пистолета.
Графом в полку восхищались. Ему прощали и придирчивость, и страсть к юным девицам, и даже полнейшее отсутствие манер.
Полковник сквернословил так, что ты краснел и бледнел. Таких слов ты даже не слышал дома, а о значении некоторых мог лишь догадываться. К тому же вдруг оказалось, что нескольких выражений ты действительно не знаешь, в колониях так не говорили. Подтягивая язык, ты сошелся с двумя другими теньентами и отношениям вашим суждено было пережить эту войну.
Первым был Карлос де ла Паса-и-Сеговия, виконт, бретёр и твой лучший собутыльник. Карлосу было семнадцать, происходил он с самого юга метрополии, а потому говорил с ужасным акцентом. Зато был невероятно красив, а уж в бою на саблях лучшего было не сыскать. Патент офицера ему, как и тебе, купил отец. Однако Карлос на войну не просился – его на нее отправили.
- Да трахнул там одну, - туманно объяснял он.
Сквернословие вообще быстро стало привычкой для молодых офицеров. Вы сами порой придумывали новые слова для обозначения любовного акта или жуткого похмелья.
Вторым твоим товарищем стал Педро Палентино, идальго. Ему было девятнадцать, в армию он сбежал от жены, которую ему нашел отец. Он носил ее миниатюрный портрет во внутреннем кармане и, увидев его однажды, ты прекрасно понял, что война была куда прекраснее. Педро был задумчив, умен, обходителен и совершенно не умел пить. Но очень хотел.
Ваша троица теньентов быстро заслужила ненависть полковника и всеобщую любовь прочих офицеров. Многие видели в ваших выходках себя молодых и покрывали вас, как могли.
Говорили вы, конечно, и о политике. И так же, как Карлос защищал самоуправление колоний, так Педро считал, что в столице лучше знают, как управлять далекими землями. К вашим диспутам часто присоединялись и прочие офицеры, но они все как один полагали дела колониальные чем-то малозначительным и далеким, а уж в том, что Его Величество лучше знает, как надо жить колонистам не сомневался никто.
*****
Первый год твоей службы прошел будто миг. Вы больше учились, чем воевали. Сказать по правде, боевое задание у тебя за тот год было одно – патрулирование около безвестной деревушки, которую занял ваш 12-й кирасирский. Противника тогда ты так и не встретил.
А вот на следующий год ваш полк включили в состав действующей армии. Планировалось большое наступление, и ты видел, как тщательно к нему готовятся все вокруг. Пехота начищала сапоги и чинила мундиры, кавалеристы всеми правдами и неправдами выбивали себе дополнительные пайки для лошадей, а ваши кирасы теперь сияли так, что сам полковник не счел бы за позор в них поглядеться.
Потом был длительный марш на север. Пока передовые отряды армии сражались, вы шли с основными силами, но рвались в бой. Армия Бинории, как говорили, истощена и не готова к войне. К тому же ваша кавалерия считалась лучшей в Старом Свете.
А потом было сражение при Сен-Мишель.
То был небольшой бинорский городок, где летом шестого года войны встретились две великие армии. Но великая битва для тебя ограничилась маленьким пятачком. С рассвета и до полудня твой полк стоял в резерве на правом фланге. Ты ничерта не знал, что происходит справа или слева. Где-то вперед грохотали пушки, несколько раз мимо вашего взволнованного конного строя скакали посыльные. Один из них, раненый в плечо гусар, успел крикнуть:
- Опрокинули их! Взяли знамя! Щас мы им!.. – и унесся прочь.
Тут же появился полковник и коротко скомандовал:
- Вперед.
И вы пошли шагом, как на параде. Граф Себастьян де ла Роха-и-Мессина не счел нужным сообщить тебе, юному теньенту, о диспозиции или даже о боевой задаче. И ты ехал вместе со своим десятком вперед, слушая канонаду и пытаясь увидеть между холмами хоть что-то.
Десяток твой был хорош. Простые парни из глубинки, крепкие, с обветренными лицами, грубыми руками и скабрезными шутками, они служили в армии не первый год. Кто-то пошел добровольцем, не желая кормить десятерых детей да забавлять постылую жену. Кого-то мобилизовали или призвали. Все они были куда опытнее тебя, совсем еще юноши. Найти с этими парнями общий язык было непросто.
*****
И вот вы несетесь вперед. Пули свистят вокруг, совсем рядом вдруг валится чья-то лошадь, издавая дикий крик. Впереди – реденькая цепь вражеских стрелков. В пыли сложно разобрать, но, кажется, обычная линейная пехота. И вы несетесь на них уже не строем (ух, как потом вам всыплет полковник!), но орущей, массивной, закованной в кирасы толпой.
Пехота пытается построиться в каре, но не успевает и оказывается буквально сметена вами. Ты успеваешь зарубить двоих – на втором твоя сабля застревает в его теле. Успеваешь выхватить пистолет и выстрелить в сбившуюся кучу пехотинцев, соскакиваешь с лошади и долгих несколько секунд пытаешься вырвать саблю из тела уже мертвого бинорца. Наконец получается! Вот ты снова на лошади и видишь впереди ваше знамя.
А потом враги вдруг исчезли, и вы остались на вершине холма одни.
*****
Ту битву войско императора выиграло. Ваша атака опрокинула фланг бинорцев, к тому же, как ты позже узнал (с огромным для себя удивлением), вы захватили целую батарею пушек. Честно сказать, в пылу боя никаких пушек ты и не заметил.
- Да, друг, - сказал тогда Карлос, - Война - это хаос.
Всю последующую кампанию вы провели в резерве, восполняя потери и оттачивая мастерство конной атаки в сомкнутом строю. Полковник не забыл, как вы сломали боевой порядок.
Спустя три года, ты все еще был в армии, а война и не думала заканчиваться. На море Сойра одерживала победу за победой, а вот на суше после битвы при Сен-Мишель терпела поражения. Сначала была неудача у Сен-Клю: авангард армии наткнулся на отряд бинорцев, завязалась стычка, а потом оказалось, что то был не отряд противника, но вся его Южная армия.
Затем имперское войско разбили при Клюсси: ваш полк стоял в арьергарде, но ты знал, что это было двухдневное кровавое месиво, в котором вас задавили числом. Твои друзья-теньенты радовались, что вам не довелось участвовать в том побоище.
В последующем хаотичном отступлении кирасиры оказались предоставлены сами себе. У вас не осталось пороха, лошади хромали, а кирасы потускнели. К тому же вы недоедали: двухдневную пайку теперь растягивали на три, а то и на четыре дня. Твой конь похудел, да и ты сам был не в лучшей форме.
И вот, остановившись на отдых в безвестном селении, ты повел коня напиться из ближайшей речки. И пока животное, удовлетворенно похрапывая, пило, вдруг увидел в отражении свое лицо.
Ты изменился за это время. Лицо будто осунулось, отросла борода, щеки впали. Вовсе не таким ты уходил из дома два года назад.