— Незнакомых людей? — Соломон решил подыграть малявке, вскинув бровь. Покачал головой. — Это звучит слишком грубо для тех, кто выводит тебя из бара после драки. Скорее, — поджал губы, прогоняя варианты их названия по аналогии с “суперзвёздами”: назвать их “фанатами” будет слишком грубо, а “менеджеры” очень уж преждевременно. Так что… — мы идём из бара вместе с парой агентов-рекрутеров в их студию. То, что они с оружием — причуды местности… Не зря же ты нас представляла, верно? — Хмыкнул под усы Соломон. Посмотрел на ящера и кивнул ему. “Ашанте де фер вотру куниссас, Соломон Давид*”, — представился ему верзила.
— Тем более, я не мог предупредить о том, что нас кто-то спасёт в чёртовых трущобах. Мы в Аду на земле, — всё также философски отметил мужчина, разводя плечами, — то, что нам кто-то пытается помочь чудо больше, чем то что ты всё ещё жива и болтаешься тут.
Говорил это Дэви беззлобно, добродушно фыркая на слова девочки и понимая, что если между ними и есть разница в возрасте, в общих повадках и характере они не так уж далеко ушли друг от друга. Да и в целом, если так подумать… “аферистка”, — хмыкнул под нос коп.
Когда он увидел материализовавшуюся пачку в руках Годжо, то его глаза расширились ещё сильнее, чем при новости об их скорой смерти. Он поймал пачку, раскрывая её. Вдохнул запах свежих сигарет и пожевал немного фильтр один из них. Закурил смачно:
— Ох, — расплылся в улыбке, — мерси, мессир Годжо. Ваша щедрость не знает границ. — Отсалютовал мужчине, шагая дальше и оглядываясь по сторонам. Заметил амулет в руках у Годжо. Глаза Соломон нехорошо блеснули всего на миг, а улыбка стала тонкой и понимающей. Затянулся. — Да, давайте уйдём отсюда. — Кивнул он мужчине медленно. “А вы можете также и с моим цилиндром?”, — в тоне маленькой девочки спросила Мизинчик, снимая свою шляпу.
— Ах, так значит с тобой тоже случилось несчастье? — Спросил Дэви.
— Не расстраивайся, мон шер. Я тебя понимаю, — грустно свёл брови мужчина, делая печально лицо, — это проклятое перемещение отнимает у нас самое лучшее! Я тоже кое-что потерял после попадания сюда…
Глаза мужчины едва заметно блестели на свету, когда он это говорил. Он покачал головой, докуривая сигарету и сбрасывая её в сторону. История была печальной. И тон для неё нужен был соответсвующий — грустный.
— До перемещения в этот мир, — начал трагическую повесть о потере мужчина, — у меня был член до колен! — Его голос переполняла внутренняя гордость и тепло от недавних воспоминаний, прерывающаяся лишь сухим вздохом. — А теперь, — грусть блестела в его взгляде, как и меланхолия по упущенному, — лишь в половину длинны. — Очень артистично и печально покачал головой. Развёл руками. — Одно из народных достояний Парижа — утеряно. Возможно — навсегда! — В сердцах выдал ему.
— Мессир Годжо, — обратился он к мужчине проникновенно, — сможете ли вы помочь нам в этот горький час?.. — Спросил у него, в голове представляя мелодию самой маленькой скрипки в мире, что играла только для него и для Пинки. — Если нет — я пойму, не волнуйтесь… но если есть хотя бы призрачный шанс, — с надеждой пробасил амбал, — то я с радостью принял бы один из тех ваших амулетов. — Гордо закончил. Вытащил ещё одну сигаретку.
Соломон работал в полиции кроме службы в Интерполе, а затем частным детективом какое-то время, так что он привык клянчить субсидии у всяких бандитов и строить грустные глазки. С Годжо, по крайней мере, всё было понятно: он был преступником как есть, и не притворялся пай мальчиком в отличие от французских чинушей. К последним у француза была стойкая антипатия и самоирония.
Выйдя наружу из переходов он вдохнул дух трущоб полной грудью. Поморщился, воротя нос. “Мерде, я уже отвык от всего этого”, — он мрачно осмотрел машину будущего, прилетевшую за ними, и что-то ему подсказывало (возможно внешне богатый вид судёнышка, а может и реакция местных жителей в окнах), что они попали в тот ещё переплёт. Соломон залез в него последним. С его габаритами это занимало время.
Давид отнёсся о новости о магии уже спокойнее. Пинки успела ему испортить настроение этой новостью ещё раньше, так что он на удивление благодушно кивнул Годжо и Миве. “Я закурю?”, — спросил у них, беспокоясь, что это нельзя делать в этой машине.
Пока все выкладывали свои мысли, первой конечно же высказалсь Пинки с предложением о цирке. Звучало… не так уж и глупо, верно?
— Советую ещё найти кого-то, кто бы поставлял напитки и еду на представление. Мне нравиться поесть во время Шоу. — Предложил ей.
При всей своей прожжёности и слабой вере в выживание Пинки в этом месте, Соломон думал о ней с высоты своего опыта в том же возрасте. Если он выжил — у неё тем более есть шансы! Ведь, в отличие от него она была не боровом, что несётся по бетонной чаще без сомнений или оглядки, а хитрым маленьким хорьком.
Если она разбирается в цирке… а она вполне возможно разбирается… и если она может привлечь на выступление всяких артистов и уродов… а одного она уже привлекла (Соломон очень насмешливо посмотрел на ящера в тот момент, когда Пинки говорила о “зверях”), то пусть делает что хочет! Какое его тут дело?!
Он хотя бы поможет советом с тем, что приходит первое в голову и что может решить часть проблем в будущем. В это же время, пока Пинки выдавала свои идеи о будущем Джина начала задавать свои вопросы. Она та ещё заноза, но куда более предсказуемая. И полезная.
Услышав про башню, сердце Соломона забилось чуть быстрее от воспоминаний о бетонных особняках. Миссии в замкнутных пространствах вроде этого — его нелюбимые. Они всегда идут не так, как задумано. “Особенно с моим везением”, — хмыкнул тихо.
— Мой вопрос может звучать грубо, — сказал Соломон, после того как Джина и Пинки высказали свои, — но, — убрал пачку с сигаретами за пазуху, — кто вы такие? — Указал на парочку двумя пальцами. — Вы члены Инагава-кай, я понимаю. Но какой у вас статус?
— И, если не секрет, — вынул вместо сигарет записную книжку и мягкий карандаш (твёрдый упокоился в баре), — что такое “Инагава-кай”? Я понимаю, что это, — ему нужно было подбирать слова, чтобы не назвать их как-то грубо, — что-то вроде синдиката.
— Но чем он занимается конкретно? — Обычно, у таких группировок была жестко поделена деятельность и каждые делали упор на один какой-то наиболее прибыльный вид деятельности. У преступников есть свой стиль. Свой почерк. Ему нужно было понять теперь их.
— И чем такие особенные эти ваши “Разрушители”? — Спросил он у мужчины. — Я уже знаю, что демоны делятся на разные виды. Есть те, что работают с желанием… и кто-то говорил про болезни. — Он быстро перелистывал свои записи. — Чем различаются группы демонов?
— И, — задал последний самый главный вопрос он в лёгкой задумчивости, — сколько стоит лечение выбитого глаза? Тут есть импланты, или вроде того. По крайней мере, я видел кого-то с рукой из металла. — Сказал Давид. — Можно ли так заменить глаз и сколько это может стоить? — Ему нужно уже сейчас прикинуть опции того, как возмещать травму в этой тупой ситуации. И сколько надо денег.
“Я же говорил — поплачешься ещё”, — тихо шептал внутренний голос.