— Хорошо. Скажи адрес и я подкину тебя близко к нему. — Рохан не стал никак комментировать желание девушки повидаться с родными и просто тронулся в сторону съезда на автостраду, а с неё — прямо на мост ведущий к Эдогаве. Он указал на кнопочки двери следом:
— Открой окно, если куришь. — Маватари опять включил радио с джазом, продолжая двигаться по дороге. Солнце медленно ползло вверх, освещая город и заставляя воду в реке, над которой неслось авто, блестеть и переливаться словно бескрайнее полотно ртути.
Мужчины прибывал в молчании, глядя только вперёд и ни о чём не говоря с Торако первым. Привычка ездить в одиночку въедается в кости после нескольких лет одинокого плавания и одинокой работы, как для моряка, так и для человека что в целом работает один, как и Маватари. Торако вдыхала холодный воздух, и выдыхала на ветер струи дыма. Те сразу же рассеивались на ветру… приближалась зима.
После того, как сигарета была докурена, а окно закрыто, Рохан включил в машину печку. В салоне не потеплело сразу же, зато появился назойливый шум тихого дребезжания и гула, с которым печк прогревала свои сопла. Экзорцист параллельно вынул из-за ширмы у себя за спиной бутылку с минеральной водой и отпил из неё. Из бутыли пахло солью и лекарствами. Убрал её обратно за ширму.
— Тебе нужен оружейный диллер. — Маватари зарылся в плащ.
Он вынул оттуда серебристый визитник: металлическую коробочку с блестящим напылением, внутри которой как страницы в книге лежали разные визитки. Одну из них он отцепил двумя пальцами и передал в руки Торако. Это был пожелтевший обрывок бумажки.
“Антикварная лавка тётушки Мин”, — было написано на визитке в японском стиле, с орнаментом бамбука по краям. Здесь же был указан адрес, включая этаж и комнату. Телефона — не было. Как и адреса почты. Визитка казалась очень старой и какой-то ветхой.
На обратной стороне визитки также имелась надпись от руки самой обычной синей шариковой ручкой: “Попроси товары нового завоза — новые, для решения проблемы гостей столицы и засидевшихся граждан”. Маватари не стал это сразу пояснять. Вместо этого, он убрал визитник и после минуты или около того молчания сказал:
— Я не знаю, заведует ли тётушка Мин лавкой до сих пор, но её внучка точно ведёт дела. — Сказал тот. — Это самый экономный вариант дилера. У неё оружие снятое с неудачных вылазок части чистильщиков. Случайные вещи. Или просто… подходящее оружие, — Завернул в сторону съезда в нужный район Эдогавы, — тут направо ведь. верно? — Переспросил коротко. Продолжил свой путь.
— Тайные традиции — это что-то вроде магии. — Рохан слегка поморщился и наклонил голову в одну сторону. — С одной стороны, традиции сильны. С другой, — машина плавно катилась по дороге, сменив пейзажи реки и застроенного центра этого района города на очень маленькие и плотно застроенные высокими старыми домишками кварталы Эдогавы, — я не фанат. — Коротко отозвался он и продолжал ехать вперёд. Задумчиво почесал подбородок. — Да, традициям можно научиться. Обычно, традиции — устные, но есть и те, что написаны в книгах. Но традиции не дают делать всё, что ты хочешь. У каждой есть своя, — покривил ртом, — особенность.
— Я знаю о многих традициях, — Маватари перебирал в уме варианты судя по остекленевшему взгляду, что теперь уже не столько следил за дорогой, сколько копался в памяти, — есть те, что лучше работают для изгнания, какие-то лучше работают против людей, что… — поморщился, — …лучше применять против других магов. Посоветовать что-то конкретное не могу. — Вынул ещё одну визитку. Передал ей. Это была визитка одной из местных городских больниц: семейная клиника “Норасака”. Расположена совсем недалеко. Визитка выглядела блестящей и поновее предыдущей, с короткой записью на обратной стороне “вход со стороны морга”.
— Здесь работает целитель. Подпольный. — Маватари убрал свою визитку, заезжая к нужному кварталу. Отсюда Торако даже видела крышу додзё. Такую далёкую и знакомую. — Есть разные целители, с разными традициями. Тот, к которому я тебя отправляю… не знаю, поможет ли он тебе с позвоночником. Но есть и такие. — Проехал ещё дальше. Фургон остановился напротив деревянного заборчика.
Пройти ещё подальше, завернуть за угол: и заборчик превращается в чаще всего раскрытые воротца, за которыми начинался собственно основной корпус додзё. Торако помнила эти места, очень отдалённо, но помнила. В её времена забор был выкрашен в красный, но сейчас его покрывала нейтральная коричневая краска. Дальше Маватари не ехал. Остановился, смотря куда-то вдаль.
— Есть официальная традиция целителей, в КамоКорп. Они могут восстановить почти любое повреждение. Но в разных традициях разные способы… и стоят они по-разному. — Предупредил он её. Рохан ещё пару секунд сидел, просто глядя на Торако задумчиво.
— Ты хорошо справилась сегодня, — Рохан выдал это с короткой заминкой, — у тебя, — он боролся с напутственной речью, тяжело подбирая слова и морщась, — так держать. — Не придумав ничего лучше выдал старик. И протянул ей клочёк бумаги с адресом бара.
— Тут ты найдёшь хорошую западную выпивку. — Кивнул ей и закрыв дверь, фургон Маватари поехал дальше, скрываясь за ближайшим поворотом и матово поблёскивая на солнце, как жук. И очень скоро, даже звук от машины растворился в тишине квартала.
…Маватари проехал около четырёх кварталов, прежде чем остановиться в одном из переулков меж домами и проверить почту на телефоне, быстро пролистывая сообщения. Спам… спам… ещё одно предложение от банка… сообщение от Акона… спам… ещё спам, но на этот раз от КамоКорп — всё просят приехать и дать им показания. “Ага, уже бегу”, — подумал мужчина, снова закуривая.
Он стоял и ждал сообщения какое-то время, просто глядя в небо и считая облака, как делал это много раз в детстве. Перебирал их по разной форме. Думал о том, куда они спеша. И раз за разом рукой потянулся к фляге, в которой уже ничего не было и неплохо было бы её пополнить в офисе. “Тут ты найдёшь хорошую выпивку, да?”, — насмешливо посмотрел на матовые бока своей плоской фляги.
Телефон завибрировал в руках и на экране отобразилось сообщение от офицера Икэды. Пробежался по нему глазами — снова взялся за руль и покатился обратно в район офисов. “Ну конечно же он жил неподалёку…”, — бубнил себе под нос Рохан, переключая радио на “Первую Мистическую”, чтобы не пропустить сообщения из того района, если всё пойдёт вдруг очень плохо.
Машина проехала быстро обратно по мосту, в сторону от компании и выше, вверх по улице, к жилому массиву. Фургон проехал мимо оживлённого и заполненного машинами КамоКорп пяточка, мимо храма и мимо старых застроек, прямиком к многоэтажному дому с открытым внутренним двором. Оставил машину на парковке, вновь водружая на плечо спортивную сумку и заходя прямо к подъезду.
Дёрнул ручку двери… открыта. Хотя домофон работает. “Дерьмо”, — вытащив из-за пазухи компас, мужчина уставился на сходящую с ума стрелку. Та указывала куда-то на юго-восток, постоянно резко дёргаясь и стучая о стекло изнутри. Чистильщик замедлил свой шаг, в этот раз поднимаясь на нужный этаж не на лифте, а по лестнице. Шаг за шагом. Медленно… сразу же вытащив из сумки новый тесак.
Поднявшись на шестой этаж, он медленно пошёл по стенке, вдоль оконечности балкона по которой проходила сквозная парадная, на манер кольца внутри здания. Нужные ему квартиры находились здесь по порядку, с аппартаментов “601” до апартаментов “616”. Сам Гаймон жил с семьёй в квартире “609”. Маватари шёл вперёд, в одно руке удерживая кесэки, а во второй металлический шест, которым медленно стучал себе по ноге и считал про себя квартиры. “606… 607… 608… 610… 611… Хм, 611?”, — заметил, что при ударе сбился с темпа. Вернулся назад. “607”, — стук по ноге, — “608”, — ещё один удар, — “610?”. На этот раз Маватари дважды стукнул себя по ноге. Вернулся на два шага назад, глядя в одну точку на стену. Голая стена: ничего нового, ничего необычного, так и хочется просто пройти мимо. Рохан выставил перед собой свой жезл. Сделал вдох… за ним выдох… и шагнул вперёд. “Дух”, — металл стукнулся о пластиковое покрытие двери. И когда Маватари поднял взгляд, то встретился с табличкой “Апартаменты 609” на стене, напротив возникшей двери.
Он слегка надавил рукой на дверную ручку и та сразу же поддалась, широко и приветливо распахивая дверь в квартиру. В лицо мужчины сразу же ударил запах выпечки и домашнего уюта. В квартире горел свет. Где-то вдалеке бубнил диктор новостей по телевизору, как раз был полдень и прогоняли дневные новости. Где-то внутри квартиры говорил ребёнок. Маватари вошёл внутрь, не разуваясь. Проверил количество пар обуви: четыре пары, две взрослые (мужчина и женщина), две детские (не разберёт какие для кого). Стойка для зонтиков. Вешалка. Детская коляска в самом дальнем углу прихожей. На стенах висят фотографии: на них все лица улыбаются.
Маватари пошёл дальше, заходя в гостиную совмещённую с кухней: по правую руку стояли общий диван и кресла, телевизор старенькой модели, дешевый сервиз внутри стеллажа, шкафы, и прочий мусор, а по левую руку кухонным гарнитуром, плитой, дешевой маленькой микроволновкой и холодильником. По центру стоял большой стол, накрытый едой на четыре персоны, с выдвинутыми стульями и вазой с цветами. Еда была всё ещё горячей. Маватари в первую очередь проверил ближайшие комнаты: ванную и туалет. В гостиную тот пока решил не заходить. Взял с полки в ванной зубную пасту. Открыл ей и понюхал содержимое тюбика: никакого запаха не было.
Прошёл дальше, теперь уже в гостинную. Подошёл к столу: на каждом из выдвинутых стульев лежала аккуратно сложенная одежда, сильно растянутая и дешевая — явно оверсайз для толстяков. Под одеждой лежало такое же изложенное нижнее бельё. Одежда была также ещё тёплой и слегка влажной, но Рохан не чувствовал от неё запаха. Взял цветы из вазы со стола и тоже понюхал — никакого запаха. Поставил цветок на место. Понюхал еду — пахло точно также, как и из судка Гаймона. Вынул талисман…
Стоило бумажке оказаться в воздухе, как она тут же вспыхнула синим пламенем. Не особо интенсивно, но… “Это остаточный след”, — подумал он, кладя талисман на стол, — “Видимо, они были здесь совсем недавно, устроили резню и ушли”. Почти вся квартира осталась проверенной, кроме одной комнаты — той, из которой всё это время шёл детский смех. “Я уже слишком стар для этого дерьма”, — наверное уже в тысячный раз за этот год подумал он.
Он слегка толкнул дверь в спальную комнату, раскрывая проход в скудно освещенное помещение, в котором угадывались очертания кровати, ещё одной кровати — то теперь двухъярусной и поменьше, и маленькой детской люльки у самой стены. Обе кровати были заправлены. Шкаф закрыт. Одежда висела на вешалках. Всё очень чинно и аккуратно. В воздухе витал слабый запах свежего пирога.
— Ясно, — Рохан понял, что и запах печёного, и смех ребёнка исходил от люльки у стане: в ней лежала небольшая коробочка с алым логотипом изображающим… горящий пирог с лицом на нём (?) или чем-то вроде того, — очень остроумно. — Сказал он в воздух ровным тоном и подошёл к люльке. Записка на коробочке гласила: “Всё самое лучшее для наших лучших клиентов”. Рохма смахнул её.
Он поддел металлическим жезлом коробок и раскрыл крышку. В лицо ему ударил парок, идущий от всё ещё горячего блюда, а до этого разрозненный смех малыша превратился в лепетания. “Д̵͚̻̠̽̕е̸̝̟͎̔̕͝д̵͎̠̟̿̒̓а̵͉̼͖̒͒͋!̴͕͉͍͛͆͑”, — услышал он искажённый голос изнутри. Рохан застыл на месте.
Пару минут он просто смотрел внутрь остекленевшим безучастным взглядом, пытаясь справиться со своим дыханием и умерить пыл. Ещё минута ему понадобилась, чтобы закрыть крышку у коробки. И ещё пара минут у него ушло просто чтобы убрать своё оружие.
Ни слова больше не говоря, мужчина вынул из спортивной сумки бутылёк с освящённым спиртом и мешочек с прахом, выливая и высыпая их поверх коробки. Вынул из-за пазухи коробок спичек. “Чирк”, — зажглась спичка. Огонёк на конце головки слегка дрожал.
Рохан смотрел на него, наблюдая за тем как пламя пожирает спичку и дождался того, чтобы оно съело деревяшку до половины, лишь после этого скинув её на коробку. Та вспыхнула столбом синего огня, ударившего в потолок помещения. Смех ребёнка сменился воем.
Рохан тихо забормотал молитву, заглушая ей болезненный детский плач и визг, и отгоняя себя мысли о том, какую агонию должно сейчас испытывать это… маленькое существо. Он читал молитву до того момента, пока пламя не утихло и пока в люльке не осталось лишь пепла.
Рохан вышел из спальни. В гостинной больше не горел свет. Все намёки на чистоту исчезли: теперь вся квартира была захламлена едой из доставки, пакетами и мусором, а на столе в центре кухни вместо еды был расстелен лист полиэтилена со следами разделки чего-то.
Кровь была во повсюду! В нос бил отвратительный смрад смерти, помоев и запустения, который ничуть не тронул давно привычного к нему мужчину. Тот просто вышел из квартиры, закрывая за собой дверь и садясь на пороге. Вынул телефон: опять вызвал КамоКорп.
Ещё около десяти минут, Маватари сидел у двери, бессильно глядя в небо и считая облака, но сколько бы он не смотрел вверх, в глаза ему бросались только в виде детских лиц или пирогов. Старик тяжко зажмурился, бормоча себе под нос “это не моё дело” снова и снова, пока…
— Алло, Канна-чан, — набрал он хорошо знакомый номер на телефоне, поднимаясь по стенке обратно на ноги, — можешь для меня поискать, не появились ли в городе новые гости? Я ищу очень сильные молодые и старые традиции связанные с едой. Возможно, с обманом. Если надо — могу описать символику. — Быстро стал пояснять он по телефону и пошёл обратно в сторону спуска по лестнице.
— Нет… нет, это не для работы, — успокоил он её, — это так... личное.
Всё додзё тётушки Такао было обнесено высоким деревянным забором, досочка к досочки как и помнила его некогда Торако. Он имел каменное основание и черепичный козырёк на концах, из-за которого забор казался границами мона при старинном особняке. Однако за границами его никакого особняка не было. Торако легко обошла забор и пошла по прохожей улице в сторону ворот додзё.
Воротца выглядели как металлические створчатые двери, с высоким козырьком с резьбой над ними. Они смотрели на старый колодец сбоку от улицы, и ровно как и в воспоминаниях Торако всегда были открыты. Когда-то тут был дом тётушки. Сейчас же… над воротами висела табличка, что тут находиться “Муджурьёко-рю додзё”*.Название под стать стилю боя тёти. Впрочем, это ли важно?
Как и в детстве, дорога к дому тёти была выложена крупным декоративным камнем, булыжник к булыжнику, петляя между зелёной свежей травы. Сам дом тоже мало чем изменился. Разве что его недавно перекрасили: он выглядел свежее. То была двухэтажная постройка в около-классическом стиле, с белыми стенами и чёрной черепичной крышей, украшенной фигурками.
На углах крыши сидели глиняные ёкаи, крашеные в чёрный и коричневые, обычно мелкие и безобидные: так она “защищала” дом от дурного влияния, чтобы отвести от себя “дурную удачу” семьи. И кажется, у неё плюс-минус это получалось. Над дверьми как обычно висели амулеты отгоняющие они от которых дедушка всегда так плевался и смеялся. А она только сильнее злилась на него за это.
К первой каменной дорожке прибавилась ещё одна, с указаниями на то, где находиться вход в додзё для прибывших учеников — сбоку от дома. Спереди же, главный вход дома был переоборудован в приёмную. Там, где раньше была прихожа, через боковое окошко Торако видела стоящие рядами пуфики, небольшой столик приёмной, за которым пока никто не сидел и ничего более.
Входная дверь была закрыта: там висела табличка с надписью “перерыв на обед”. Но со стороны входа в зал она слышала методичный стук печа о тренировочного болванчика.