Бой быстро закончился, но злобный дух никуда не исчез. Не насытившись птичкой, он ринулся к упавшему без сознания багбиру и просто-напросто слился с ним. Тошнотворное зрелище. Лия нащупала дрожащей рукой кинжал. Высушенным чрезмерными волнениями взглядом она начала пристально следить за Орретом, вдруг ставшим не товарищем, а вместилищем ее заклятого врага.
Пусть он только попробует. Пусть попробует шелохнуться. Злобный дух в лохматом теле скоро должен проявить себя. Надо только дать время... Или не стоит? Чем ждать, не лучше ли будет сразу прикончить обреченного? Раз поблизости нет священников изгоняющих нечисть, это будет милосердно по отношению к Оррету. Он ведь не человек даже - лишь медведь в похожем обличии. Если каким-то чудом его, обезумевшего и потерянного, в будущем найдет проходящий мимо жрец, то лечить точно не станет, а попросту убьет. Прямо как Сергор этих грабителей. Или, что еще хуже, сам багбир в припадке навязанной ярости убьет того, кто мог бы его спасти, а после продолжит отнимать жизнь за жизнью, пока не издохнет в каком-нибудь темном коридоре от внезапной ловушки. Разве достоин хоть кто-то такой ужасной судьбы?
Лия вынула кинжал и, скрывая поблескивающий в свете факела клинок от взора обеспокоенного Сергора, приблизилась к Оррету. Опустившись на пол рядом со страшной косматой головой, девушка начала примериваться для удара. В печальных карих глазах отражался, освещаемый мерцающим светом факела, одиноко лежащий на полу череп.
- Я могла бы спеть тебе песню напоследок - свистящим шепотом обратилась Лия к багбиру - Но боюсь меня скоро стошнит от всей этой крови вокруг. Пусть лучше все закончится быстро.
Лия собралась с силами и занесла кинжал. Всего один точный удар. В глаз, или в шею - невелика разница. Пребывающему в беспамятстве нанести такой несложно. К тому же, перед ней лежит не человек, а большой страшный медведь. Надменный вдобавок. А внутри него - дух. Убийца без капли совести и человечности. Тварь, лишившая дома и родителей, а после чуть не заставившая дойти до безумия маленькую девочку. Ни одному из злых духов не было прощения, потому как все они обладали одной натурой. Нелепой, гадкой. Подобной ночному кошмару. Наверняка и этот убил десятки невинных людей, просто забавы ради. Неуязвимый в чужом теле, наглый, кровожадный, сейчас он собирался с силами, чтобы опять приняться за лиходейство. Но что если свободных тел рядом не окажется? Что если злой дух вдруг почувствует, что во второй раз лишился своей неуязвимости, а затем будет проткнут мстительным кинжалом и секирой подоспевшего Сергора? Вдруг тварь не выдержит такой неожиданности и покинет этот мир? Что ж, стоило проверить. Сдохнуть прямо сейчас ему было бы очень даже к лицу!
Отбросив факел и исступленно вцепившись освободившейся рукой багбиру в затылок Лия была готова проткнуть, даже отрезать тяжелую голову - уже не из милосердия, а от ненависти - но вдруг перед глазами исподволь возникла родная деревня. Перекрывая кровь и серый камень, нахлынули хаотичные воспоминания. О том, как ей было там хорошо. Как старый сказитель сидел на завалинке, целыми днями рассказывая ребятне удивительные истории. Как люди приняли ее и учили, взращивая в ней доброту и милосердие. И как они же подозревали ее, а потом изгнали, и все из-за проклятых духов. Люди бросили ее, потому что испугались.
И теперь, вспомнив все это, сатирка пришла к пугающему пониманию: если уж почти ставшие родными люди отвернулись от нее из-за духов, то незнакомцы узнав о таком могут вообще напасть. Особенно буйный Сергор, который не станет разбираться, зачем Лия заколола потерявшего сознание товарища по несчастью и скорее всего просто зарубит ее вместе с появившимся из ниоткуда чудовищем. Непонимание создает страх, страх создает ненависть. А ненависть... Ведет к смерти. Месть злому духу точно не стоила такой участи.
Лия склонила голову, полностью опустошенная. Рука с кинжалом бессильно повисла вдоль туловища. Внутри все еще кипела распирающая грудь злость, но уже не была способна найти себе выход. Все что ей оставалось - грызть ту кто ее и породил, пока совсем не испарится, сменившись тоскливой пустотой. Сказительница криво усмехнулась - сейчас она уже не смогла бы нанести даже один-единственный удар. Вместо этого, повинуясь жалости и внезапно нахлынувшему чувству стыда, она принялась делать из своей запасной одежды повязки, чтобы перевязать больную багбирскую головушку. Если подумать холодной головой, дух не сможет никому навредить в полумертвом теле. Попытается - убьют. Значит он будет прятаться, надеясь, что о нем забудут, чтобы потом внезапно атаковать. Вот только Лия уже знает об этом, а значит может хотя бы попытаться предотвратить не принимая крайних мер. И чем она вообще думала, когда вдруг захотела ни в чем не повинного Оррета убить?...
В рюкзаке нашлось достаточно ткани для перевязки и вода, которой Лия перво-наперво промыла рану багбира. Еще там оказались кандалы. После оказания необходимой помощи Лия на всякий случай свела руки Оррета за спиной и сковала ему кисти. Жестоко, но куда лучше, чем убивать того, кому еще можно было бы помочь. После всего произошедшего сатирку сильно трясло, а внутренности холодели, когда она представляла, что Сергор мог что-то увидеть. Как только варвар приблизился, Лия вскочила и наигранно бодрым голосом выпалила:
- Он в порядке, синяк только большой останется! И голова будет трещать некоторое время, но это уже неважно. Я в-видела как то чудовище... Тот дух, проник в Оррета, а так как он тоже медведь я подумала, что он после этого может стать таким же как эти душегубы. Пожалуйста, пригляди за ним, а то вдруг он проснется и нас убьет. Охх... - Лия потрогала холодеющий живот и направилась прочь из комнаты - Я ему руки-то сковала, но эта нечисть внутри и без этого нас съесть сможет, будь уверен!