Кто-то нацарапал на стене черточки, видимо отсчитывая дни, а может быть и часы. Умно, ведь потерять счет времени - это первый шаг на путик потере разума.
Под грязным матрасом, пропахшим потом и мочой кто-то спрятал памятную для себя вещь - нательную аквиллу из настоящего, потемневшего от времени серебра.
Лампы гасли и включались хаотично, словно бы со злым умыслом. Нельзя отследить цикл дня и ночи, когда этого цикла нет. Но ты понял значение черточек на стене, когда чудовища приносили жидкую кашицу и питье, когда они приходили колоть. Они пускали мутные растворы по твоим венам и кормили так, чобы подопытный не подох с голоду, согласно распорядку. Тут они совершили ошибку, они дали возможность отслеживать время.
Ржавая цепь, тянущаяся от лодыжки к прочно вмурованной в стену трубе не была здесь единственным источником звука. Тишина плена постоянно нарушалась, что-то ужасное скребло каменную кладку за стеной и рычало. За металлической дверью раздавались приглушенные шаги и переговоры патрульных. Извращенный армейский уклад заключался в сменах караула солдат-культистов и тихим разговорам о скором прибытии "Детей Звезд" - ужасных хозяев культа, что плывут сюда через космическую пустоту на живых кораблях. Культисты восхваляли и преклонялись перед генетической порчей, что поселили в них авангардные организмы - заумный термин, скрывающий омерзительных многоруких монстров-чужаков, покрытых хитином. Порочное, еретическое заблуждение заставляло их думать, что мерзкие мутации, порожденные чужацкой заразой - не иначе как благословение, возвышающее их над чистокровными людьми. Их картина мира перевернулась и исказилась настолько, что для них именно ты был грязнокровным отродьем, а умственно неполноценные мутанты-аберрации считались едва ли не живыми святыми.
- ...Скоро все закончится, человечек. - Продолжает свою мысль одно из гнусных отродий, бывших здесь за главарей - Крепкое существо в оранжевом костюме биологической защиты. Защитный купол с затемненным обзорным стеклом прекрасно скрывал его истинную природу, но здесь, в глубинах своих логов, они позволяли себе не носить их. Ничего возвышенного и божественного в звериной, зубастой морде высокомерной твари ты так и не смог разглядеть, даже когда оно говорило с тобой чуть менее надменно, чем обычно.
Существо что-то довольно проурчало, хорошенько рассмотрев показания какого-то ауспекса в своей когтистой руке-лапе и передало прибор телохранителю. Такому же чудовищу, чей костюм был синим. То приняло его, оставив лазерную винтовку висеть на ремне и взамен прибора передало желтому крошечный пузырек.
- Пациент удовлетворительно истощен. Пригоден к приему препарата, вероятность иммунного ответа минимальна. - Озвучивает свои мысли вслух главный истязатель. Его абсолютно не волнует тот факт, что его слова может услышать его подопытный. Какое ему дело до переживаний объекта экспериментов? Тонкий стеклянный носик ампулы монстр подпиливает своим бритвенно-острым когтем, и пара меньших дополнительных рук начинает набирать из пузырька бледную, чуть оранжевую жидкость в шприц.
- Ты можешь гордиться собой, человечек - презрительно мурлычет экспериментатор, бесцеремонно хватая и вытягивая твою руку - Ты станешь мостиком к возвышению своей жалкой расы.
Блестящая в стерильном свете ламп игла медленно приближается к обнаженной коже, целясь в твои вены и...
Подвал мощно сотрясается от взрыва на поверхности. Экспериментатор в желтом рассерженно рычит, озлобленный срывом опыта, его телохранитель в синем что-то отрывисто рычит по вокса-связи, встроенной в костюм. Пыль и отлетевшая с потолка и стен краска летят на пол.
Отбросив шприц куда-то в угол комнаты, чудовище удаляется прочь из помещения, словно бы просто позабыв закрыть дверь клетки за собой, под грохот продолжающегося артобстрела. С потолка летит уже не штукатурка, а увесистые булыжники. Удалившееся вслед за хозяином чудовище с лазганом уже не может заметить, как разрушения потолка деформируют клетку, заставляя несколько стальных прутьев со звоном упасть на пол. Дождь из разбивающихся о пол кусков перекрытий, также не обходит стороной и цепь на твоей ноге. Попавшие под удар звенья отчаянно звенят и сильно деформируются, даря шанс по побег.