Ферокритовое крошево оседает густым туманом, алая влага заливает перчатку. Выстрелы стихают, оживает вокс:
— 12, Альфе. Чисто
— 79, Альфе. Подтверждаю, Чисто
— Хорошо, приберитесь тут, потери?
— Мясо зацепило.
Киборг вырывается сквозь маревое и подходит ближе. Командир. По уголкам органического глаза, кажется он в приподнятом настроении. Альфа подбирает с пола вырвиглазный авто-пистолет одного из ликвидированных членов банды и подходит ближе, а затем наставляет его на Айза.
— Твое зачисление в Эпсилон, это оскорбление лично меня и моего подразделения. Я бы стерпел даже перевод падали из Ро и отбросов ниже, но ты...
Ведущая рука сжимает рукоять карбина... Глупо. Я не успею. Нет, сама мысль об этом глупа. Это мысли загнанной отдрессированной собаки СПОшного дерьма. Командир мог бы давно избавится от меня иначе. Значит это угроза или шантаж?
— Когда ты вернешься с боевым ранением, то завалишь кабинеты жалобными бумажками о возвращении к мясным мешкам, будешь ныть, умолять и пресмыкаться, лить слезы и облизывать сапоги, умоляя перевести тебя обратно. Ты меня поняло, мясо?
— Это вне ваших полномочий и вне вашей власти... — начинает Кастелл, как делал это сотни раз до этого и осекается. Не то. Это не то. — Принято к сведению, будет проигнорировано, я собираюсь подписать контракт и посвятить жизнь богу машине.
Командир молчит, опускает пистолет и чуть помедлив, словно просчитывая вероятности кидает его к ногам прислонившегося бойца, рукав которого уже порядком пропитался алым.
— А ты такой на хрен не нужен, ни мне и уже тем боле Омнисмии, сопляк. И я тебе не верю. Нет истины в плоти, только предательство.
Дрожащей рукой Айз подбирает пистолет, тяжелый, не менее двух трети магазина. Командир не отводит холодного изучающего взгляда. Едва заметная усмешка ядом отравляет решимость поступить как должно. Ну уж нет, он пройдет. Нет силы в плоти, только слабость. А от слабостей нужно избавляться...
Пули разрывают мясо, дробят кости то ли под хрип, то ли крик врывающийся болезненным рыком. Херово. Очень херово, это туман густеет или меркнет свет? Что-то сдавливает выше искалеченный культи, игла входит в страдающую плоть и становиться чуть менее погнано. Из-за шума бешено колотящегося сердца слышно как командир скупо заключает: "Неплохо, но недостаточно. Еще жгут, антишок и обезбол"
Силуэт машины распрямляется: — Я подал плохой пример тебе, тридцать шесть. Никогда не смей сомневаться в командовании, боец. Не смей допускать саму мысль о сомнении в механикус. И правда нет постоянства в плоти, — сплевывает наставник с укором самого себя.
— При..ня..то.
— Тогда исполняй приказ, единица. Не смей сомневаться.
Кто-то заботливо просовывает ремень карабина в рот, что бы не прикусить язык. Замах. Хруст. Боль...Тьма. Свет. Снова.
— Нет истины в плоти, только предательство. Единица чувствует сожаление, что в ней все еще слишком много предательской плоти. 21-39-84-36 понимает тезис, как приоритетную директиву на весь срок эксплуатации.