Всем. Разжимает девушка пластины, позволяя мужчине не только прихватить, но и подтянуть, затащив - хоть и не без труда: не сказать, чтоб очень тяжелым был, но сангвисопотеря дает о себе знать - наверх, раненого. Шипит тот, мелко трясясь всем телом и стараясь упереть подошвы в облицовку шахты, чтобы как-то помочь в нелегком деле своего спасения. Секунда, потом еще, потом еще. И неудачливый вторженец - в коридоре.
В замызганных то ли машинным маслом, то ли чем-то, очень на него похожим, протертых до дыр на коленках и неоднократно залатанных парусиновых брюках серого цвета, темно-синей, сотканной из чего-то, отдаленно похожего на шерсть рубашке с длинными рукавами, и простейшей, затертой и исцарапанной кирасе, сделанной из двух гнутых по форме груди и спины, просверленных по периметру и скрепленных веревками листов стали. А на голову у него, как вы оба понимаете, натянут самый обычный, пусть и дико растянутый черный носок, с грубо прорезанными для глаз дырками.
Валится на пол словно мешок с потатами, сразу кисти - заскорузлые и мозолистые, покрытые бесчисленными мелкими шрамами - в стороны разведя.
- Я все...
Сипит.
- Все...
Срывает у него с пояса, представляющего собой самую обычную бечевку, "Шрам" между тем, самодельный стилет, изготовленный из заточенной арматуры с намотанным на тупой конец медножильным проводом. В боковом кармашке шитой из очень подозрительной на вид белесой кожи кобуры - старый, слегка погнутый, но вычищенный и ухоженный пистолетный магазин, что топорщится тупоносыми, литыми из армопластика пулями. И все, больше ничего при нем нет, если не считать болтающегося на шее спаянного и сплющенного клубка из обожженной до черноты проволоки.
- Шам. Шам зовут.
Косится на винтовку в руках охранника, дульный срез которой теперь "дышит" ему в затылок.
- Здорова, ребята.
Стягивает медленно, подцепив за боковину, "маску". Темнокожий, коротко стриженый и слегка небритый.
- О, меченый, здоров.
Кивает "Шраму", словно старого знакомого встретив.
- К-как сам? Нормас?