Саманта. Снова вперед. То есть, вверх. Пальцы ложатся на скобы, руки тянут, а ноги толкают тело ввысь. Давишь на активатор, расходятся послушно в стороны лепестки люка. И тут же понимаешь, что ведущая в тоннель пластина нового этажа откинута в сторону. На пороге, прямо на полу, стоит, едва разгоняя полумрак, тусклый - темно-красный, заметно растрескавшийся пластик "крышек", лопнувшее и заклеенное прозрачной лентой стекло светильника, сделанная из обмотанной изолентой проволоки ручка-переноска - кемпинговый фонарь. А рядом с ним, на корточках, сидит мальчишка лет шести-семи на вид, не больше: худощавый, скорей чумазый, тем смуглый, обритый практически начисто - только щетина темная едва намечается тут и там, кареглазый и заметно лопоухий. Босиком, в затертой и залатанной рубахе из плотной, то ли выцветшей, то ли вытертой ткани болотно-зеленого цвета, с проволочными разжимами вместо пуговиц и обрезанными по локти рукавами и замызганных парусиновых штанах, подпоясанных отрезком силового кабеля.
- О, пгивет.
Отложив плешивую пластиковую щетку в перемотанное скотчем жестяное ведерко, утирается тыльной стороной запястья и указывает кивком куда-то за спину.
- А я тут павубу пидогю.
Заметно картавит. И не только. Ламбдаизм - тоже налицо.
- Бабам невьзя носить ствовы. Ты куква, да?
Улыбается, явно обрадовавшись собственному неожиданному открытию.
- Повзи навегх. А то вас ищут, хотят занувить.