До бывшего королевского дворца доехали с трудом. Улицы Гданьца и раньше представлявшие собой довольно безрадостное зрелище, сейчас выглядели так, словно по ним провели артобстрел. Что впрочем было неудивительно – булыжник всегда был излюбленным оружием "сбросившего свои оковы пролетариата", как ныне предпочитали именовать ослепленную вседозволенностью толпу, захватившую сейчас власть над Аллеманией. Трижды путь кортежу фон Винклера преграждали какие-то "народные демонстрации" и приходилось либо ждать пока нестройно горланящее лозунги и размахивающее красными флагами хамье, наконец соизволит освободить дорогу, либо разворачиваться и искать другой маршрут. В сторону новенького "Руссо-Балта" генерала толпа косилась со злобой, но окружавшие его вооруженные мотоциклисты живо отбивали у быдла всякое желание проводить "экспроприацию экспроприаторов". Лишь у самого дворца, когда Отто выходил из автомобиля, какой-то экзальтированный студентик, по виду не старше его внука, бросился к фон Винклеру, размахивая револьвером (явно однозарядным и кустарно изготовленным) и выкрикивая нечто нечленораздельно-революционное, но был живо уложен на землю ударом приклада. Да уж. Если это лучшее, на что оказались способны "товарищи" из АНП, тогда пожалуй генерал им польстил, столь серьезно восприняв их угрозы и даже задействовав свои старые связи в армии для обеспечения безопасности. Впрочем как известно береженного Бог бережет.
На Гданец, любимый его Гданец, в котором прошли безмятежные детские годы Отто, сейчас больно было смотреть. Грязный, окровавленный, обезумевший, отданный на поруганье хамам и черни. Страшно было представить, что что-то подобное сейчас происходит или вскоре произойдет и с остальной страной. В отличие от многих прекраснодушных либералов и мечтателей-социалистов, фон Винклер не питал никаких наивных иллюзий о "наступившем торжестве революции", "народном самосознании" и прочей леваческой чуши, оставляя этот глупый самообман для аллеманской интеллегенции. Сила захватившая столицу и сбросившая с престола государя, была ничем иным чем неостановимой и грозной стихией, распаленная, но ничуть не контролируемая теми ораторами и демагогами, что наивно полагали себя её вожаками и выплеснувшаяся на улицы без всякой определенной цели и плана, кроме желания разрушать и творить хаос. Та самая стихия которую сам генерал уже усмирял раньше, картечью и шашками, штыками и ружейными залпами, поскольку иной язык ей был непонятен. Фон Винклер прекрасно осознавал, какой крест он взял на себя перед Богом и Отечеством, встав в ряды "вождей" этой кровавой вакханалии, но сделал он это лишь потому, что не видел иного пути. Былая власть, своей жестокостью и что хуже того своей некомпетентностью и бездарностью настроила против себя фактически всех. Не было в Аллемании ни одного сословия, ни одного класса, ни одной политической партии, коя не считала бы Ангельта Четвертого врагом своего народа и своей страны. Противником его считали все: консерваторы и роттенморгенисты, объединенное дворянство и рабочие группы, генералитет и сколько-нибудь образованные солдаты. Король сам, своими руками, не слушая советов верных и надежных людей, истинных патриотов своей страны и подлинных аллеманцев, подвел династию к гибельной черте, и только он сам в первую очередь был виновен как в своей гибели, так и в том сумасшествии что охватило сейчас столицу. Но сейчас генералу надо было приложить все усилия, дабы за королем не пала и Аллемания, служению которой он посвятил всю свою жизнь.
Первоначальная разведка боем оказалась удачной. Ворвавшись во дворец в сопровождении своих "гвардейцев", Отто в лучших аллеманских традициях, одной лишь решительностью и натиском ошеломил собравшееся под его сводами шапито, гордо называвшееся ныне "Временным правительством" и добился для себя роли председателя собрания. С этой стратегически выгодной позиции, можно было оценить силы и планы вероятных противников, а также прикинуть наилучшую тактику для последующего боя. А в том что боев будет не избежать, у генерала не было никаких сомнений. Уж больно разношерстный балаган собрался ныне в качестве решателей судеб страны. В этой банке с пауками хватило места и кандидатам от каждой партии, включая даже подпольную и террористическую АНП, и осколку былого режима, и кандидату в наследники престола и даже, эка невидаль, бабе из числа новых, эмансипированных. Спасать с такими людьми Родину? От них бы кто её спас!
Несмотря на свежеприобретенный им статус, полномочиями "временного представителя" фон Винклер пользоваться не спешил, вместо этого дальновидно предложив собравшимся высказывать свои мысли и предложения, а сам пока отмалчивался, вслушиваясь, всматриваясь и разрабатывая в уме диспозицию предстоящей словесной баталии. Мудрые азиаты говорят "знай своего врага как и знай самого себя, и тогда ты не потерпишь поражения и в тысяче битв". Свое место в этом мире и взгляды на жизнь и будущее Аллемании, Отто определил давно и твердо – самое время было узнать, на чем стояли его новые "сослуживцы".
Первым слово разумеется взял герцог фон Гданау. Этот господин и лицом своим и повадками неуловимо напоминал фон Винклеру хорька. Верткий, прыткий, шнырливый, а если присмотреться поближе, так небось выяснится что ещё и зубастый, несмотря на весь ореол народного утешителя и заступника. Ясно было что за напускным дружелюбием и показной рыцарственностью прячется изрядный властолюбец и интриган. Отто ещё и во дворец считай войти не успел, а этот уже тут как тут, ах-ах-ах, страна-де у пропасти, ох-ох-ох, нам всем лучше держаться вместе, ух-ух-ух, ух как я хочу чтобы меня назначили на должность главы правительства! Фон Винклер разумеется на эту болтовню реагировал односложно и всем своим видом демонстрировал равнодушное презрение ко всему этому демонстративному дружелюбию, даже на вопрос о недавнем покушении только мрачно буркнув "Да, пытались", не став далее вдаваться в подробности. Однако когда вертлявый господин фон Гданау изложил свой проект, Отто пришлось с неохотой признать что паршивец не только сладкоречив, но и умен, да и пожалуй в целом прав. Распределение портфелей было разумное и практически не вызывало у генерала возражений. Хотя при мысли о том, чтобы дать безбожнику-социалисту должность министра просвещения, фон Винклер и встопорщил было гневно усы, порываясь немедленно возразить, однако пораскинув мозгами понял, что этот Фальтенберг натворит дел на какой пост его не сажай, так что министерство просвещения это вариант не из худших. Да и потом, стране и правда нужен новый король, дабы убедить аллеманцев в незыблемости системы и преемственности власти. Народу надо быстро и решительно дать понять, что со смертью Ангельта Четвертого, государство не рухнет, позволяя воцарится мраку и хаосу, а лишь пройдет замена одной династии на другую. Ибо народ, не чуя под собой опоры, а над собой власти, делается напуган, а через то глуп и опасен.
Следующим слово взял генерал фон Штнирер и тут Отто только одобрительно кивал головой, да уважительно посматривал на оратора из-под кустистых бровей. Иоганна Каспара, Отто знал давно, ещё с франко-прусской и был о нем исключительно высокого мнения. Толковый и грамотный офицер, отличный военный теоретик, золотая голова Генштаба. Побольше бы таких людей в войсках – и за безопасность Родины можно было бы не бояться. Конечно среди Белой партии говорят слывет "либералом" (чего ещё ждать от богемца), но свое дело знает железно. Говорил фон Штнирер как и следовало ожидать строго по делу, изложив свои вполне справедливые и верные соображения касательно текущего положения армии, предложив себя на пост министра армии и флота и не высказывая свою позицию по иным вопросам. Из всех присутствующих фон Винклер полагал себя единственным, кто мог бы побороться с фон Штнирером за портфель военного министра, но Отто здесь толкаться локтями не собирался – с таким человеком как Иоганн Каспар, ясно было что армия в надежных руках.
Однако следом слово неожиданно взял господин Огюст (впрочем сам бы он небось предпочел чтобы его звали "товарищем") и по мере его долгой, витиеватой речи фон Винклер все сильнее и сильнее мрачнел лицом, буравя оратора тяжелым и гневным взглядом. Продуманно, выстроено, красиво, да так чтобы с историческими примерами, да с реферансами в сторону "желаний народных масс", да с "Революцией" с большой буквы, да с лестью в адрес остальных "потенциальных министров", да со всегдашними завываниями граждан социалистов об "угнетениях национальных меньшинств", а при этом все так, как будто он здесь и ни причем, а лишь предлагает разумный компромисс, чтобы добиться "дерадикализации" и избежать общественного гнева и свержения нового режима, также как и старого. Гладко, гладко стелет подлец, да только спать поди жестковато будет. Не думай, что генерал не понял, твои завуалированные угрозы ему и его Родине! И не такие угрожали! Но Отто Теодор Карл Леопольд Вильгельм фон Гутьер-Винклер ещё не перед кем не отступал! И уж тем более он не отступит, когда на кону судьба Аллемании!
Впрочем стратегию Фальтенберг, стоило отдать ему должное выбрал верную. Ясно было что его самого во главе правительства никто не выберет, пускай даже при поддержке этой Драмм (воспринимать суфражистку всерьез, как равноправного члена правительства генерал себя заставить не мог. Дура, тебе бы детей воспитывать, да мужу шницель готовить, куда ты лезешь в политику?). Но вот протолкнуть на эту должность либерала Оболенца или оппортуниста Рихтера, а за свою поддержку потребовать у них пост министра внутренних дел... Хитро, очень хитро. И вполне может сработать. Оболенца Отто немного знал, так как с этим умеренным, но принципиальным роттенморгенистом они уже сходились пару раз на полях полемических баталий. Рудольф, как и все франки был честолюбив – этот пожалуй поддержит любого, кто обещает ему роль главы правительства. И не подумает даже дурак, что Огюст прямо говорит, что отдает ему должность не за талант или опыт, а только за национальность. Оно конечно, Оболенц в роли главы правительства все же предпочтительнее Фальтенберга – он может и франк и либерал, но все же патриот Аллемании, а не безродный "интернационалист", для которого Родина ничто перед "Революцией". Да только вот, ясно что Огюст метит Рудольфа на этот пост только как удобную марионетку и при случае, не упустит момента перехватить контроль. Тоже можно сказать и о Рихтере. Этот невыразительный господин со внешностью типичного чиновника средней руки, вообще вызывал у Отто крайне противоречивые эмоции. С одной стороны человек из прошлого правительства, знающий о положении дел и разбирающийся в вопросах, был бы для правительства нового нелишним. С другой, по мнению генерала статские чиновники делились на идиотов, казнокрадов и идиотов которым тупость не мешала воровать из казны. В столь тяжелый для страны момент, ставить во главе её сосульку, тряпку, какого-то невнятного приспособленца, да ещё из плеяды тех, что и довели её до столь плачевного состояния?! Нет уж, благодарю покорно! Ежели он не дурак и действительно что-то понимает во всей министерской бюрократии, так дать ему портфель министра иностранных дел, народного просвещения или на крайний случай юстиции – но и только. Впрочем даже приспособленец-казнокрад был бы предпочтительнее на этом посту безумца-социалиста, но так опять же – проклятый Фальтенберг тянет эту куклу на трон небось только потому, что сам рассчитывает дергать за ниточки.
Предложенные коварным Огюстом на роль главы правительства господа, между тем сами активно включились в обсуждение и если наивный Рихтер послушно проглотил наживку, то Оболенц добавил себе очков в глазах фон Винклера, отказавшись от навязываемой ему должности, в пользу предложения герцога. Недооценил, недооценил Отто молодого роттенморгениста! Тот, хоть франк и либерал, но смог понять что интересы Родины важнее шкурнических! Сообразив что "простого большинства" на голосовании может и не выйти, Фальтенберг заволновался и немедленно сцепился с фон Гданау, мимоходом заявив что-то о "хунте трех фонов", а также о том что самому фон Винклеру, он оказывается собирался определить место министра внешних сношений. На этом генерал понял что балаган пора заканчивать и громогласно прокашлявшись, поднялся со стула и воздвигся над столом во весь свой великанский рост, непреклонным жестом сложив на груди руки в черных кожаных перчатках. Отто отлично отдавал себе отчет, как он выглядит со стороны: изуродованный старыми шрамами исполин, в строгом военном френче, за спиной которого подобно статуям застыли вооруженные солдаты из конвоя, а потому не торопился начинать речь, выдерживая паузу и сверля взглядом то одного, то другого из "временщиков", прежде чем наконец заговорить.
– Больно витиевато излагаете, Фальтенберг. Я человек военный, ко всем этим словоерсам не приученный, так что позвольте мне изложить вашу позицию попроще – Генерал вперил мрачный взор в бородатую физиономию Огюста-Домициана – И по простому ваша позиция выходит так: Вы, угрожая нам второй Революцией, под видом "компромисса" и "дерадикализации" пытаетесь продать нам выгодную вам, да вашим друзьям социалистам-анархистам структуру правительства. Так вот, товарищ Фальтенберг – не дождетесь! Отто Теодор фон Винклер не позволит чтобы свою волю стране диктовала необразованная толпа, назовите вы эту толпу хоть десять раз толпой революционной! В этот тяжкий момент, стране нужна стабильность и твердая почва под ногами! Революция, сделала свое дело, пора брать Аллеманию под контроль и восстанавливать порядок – пока не поздно! Промедлим – и страну ждет кровь, хаос, тьма, анархия и в конечном счете – раскол и распад! Так что заканчивайте грозить негодованием "либеральной общественности" и "широких народных масс". В конце концов, помимо ваших дружков интернационалистов-анархистов в стране есть и иные силы! Настоящие патриоты и верные сыны нации, понимающие что причина кризиса была в монархе, а не в монархии, которым нужны не великие потрясения, а Великая Аллемания! Да и среди республиканцев-либералов, благодарение Господу тоже есть умные люди, для которых слово "Родина" не пустой звук и которые понимают что не примет сейчас Аллемания франка во главе правительства. Не созрела ещё, если изволите! Его же Высочество... – Отто широким взмахом руки указал на Владислава – ...своей жизнью рисковал во благо той самой Революции о которой вы так печетесь и своею пролитой кровью заслужил уважение не только монархических кругов и офицеров, но также и аллеманского народа, уже любящего его верноподданической любовью и видящего в нем своего защитника и покровителя! И смею заметить, что пока господин герцог с оружием в руках сражался на баррикадах, вы, Фальтенберг прятались в Англии, пописывая там либеральные пасквили в своей газетенке! Так что не вам рассуждать, чего хочет и чего не хочет аллеманский народ! – Фон Винклер презрительно фыркнул, грозно встопорщив усы, а затем оглушительно грохнул кулаком по столешнице
– Со своей стороны я заявляю о полнейшей поддержке выдвижения кандидатуры Его Высочества на должность главы правительства! Герцог фон Гданау и словом и делом доказал свою преданность и Родине и Революции, его поддерживают монархисты и офицеры, он пользуется определенным уважением в кругах либеральных, а главное – его любит и ему доверяет простой народ! Выбор его на эту должность уж точно вызовет большую поддержку, чем назначение на эту роль осколка свергнутого режима, вроде Александра Рихтера! Однако, если большинства голосов не удастся набрать, а честолюбие и стремление к личной выгоде для господина Рихтера окажутся сильнее патриотизма и осознания ответственности перед страной, в таком случае я выдвигаю кандидатуру герцога на должность министра юстиции!
– Точно также, я решительно поддерживаю выдвижение господина фон Штнирера, на роль военного министра – За этим последовал короткий уважительный кивок в сторону Иоганна Каспара – Как профессионал я целиком и полностью подтверждаю его высокую компетенцию и готов заверить, что для Аллемании будет огромной удачей, если во главе наших армии и флота станет столь выдающийся военный теоретик – Отто вновь повернул голову к фон Штниреру – Мои друзья в "Белой партии", ознакомили меня с проектом вашего "Национального Бастиона" ещё когда вы впервые подавали его государю и я готов подписаться под каждым словом. Если мы надеемся и дальше сохранять нейтралитет, то мы не можем позволять себе ту преступную халатность в отношении армии, которую позволял себе режим Ангельта Четвертого. Хочешь мира – готовься к войне! Каждый мужчина – солдат, каждая женщина – мать солдата!
– Также я всецело поддерживаю выдвижение господина Оболенца на роль министра экономики – Фон Винклер перевел взгляд на Рудольфа – Я во многом несогласен с господином Оболенцем, но я знаю его как человека решительного, последовательного в своих убеждениях, разносторонне образованного, и главное настоящего патриота, преданного своей стране. Передавая управление финансами господину Оболенцу, мы можем быть уверены что они окажутся в надежных руках!
– Господину Рихтеру, в случае если он проявит благоразумие и откажется от должности главы правительства, я предлагаю взять себе портфель министра юстиции. Передать ему портфель казначейства будет неблагоразумно – прежние министерства полностью дискредитировали себя в глазах народа и назначение одного из "бывших" фактически на ту же должность что он и занимал, да ещё и с повышением может быть неправильно понято. С другой стороны, господин Рихтер, если ваши слова о желании приложить все усилия для того чтобы отвести нашу возлюбленную Аллеманию от той пропасти над которой она сейчас стоит, не были пустыми красивостями, то я полагаю вы не откажетесь оказать господину Оболенцу всемерную поддержку, в его первые дни на посту государственного казначея.
– Министерство народного просвещения я предлагаю отдать госпоже Драмм. Если вам, как и Фальтенбергу так дороги ваши либеральные и социалистические идеи, то прошу вас осознать хотя бы, что Аллемания ещё не созрела до воплощения ваших прекраснодушных мечтаний! Желаете построить вашу социалистическую утопию всеобщего равенства? Воспитайте людей, которые могли бы в ней жить. Только Бога ради, постарайтесь не рассорить нас за это время со Святым Престолом.
– Господину Фальтенбергу я, скрепя сердце, предлагаю пост министра внешних сношений. При всех своих якобинских фантазиях, он все ещё уважаемый ученый, профессор с мировым именем, проведший немало времени за границей. Плюс его пацифисткие и ксенофильские взгляды, наверняка помогут в создании положительного образа нашей страны за границей.
– Ну и наконец свою кандидатуру я предлагаю на пост министра внутренних дел. Пора расстаться с революционным дурманом, прекраснодушными мечтаниями и наивными либеральными фантазиями и взглянуть на происходящее объективно! Будем откровенны, ситуация в стране и в столице тяжелая и близкая к катастрофической. Необходимо твердой рукой восстановить порядок, вернуть стране стабильность и обеспечить работу органов власти и исполнение законов! В эту тяжелую минуту, Аллемании в качестве министра внутренних дел требуется крепкий профессионал, знающий свою работу и не боящийся принимать тяжелых решений! А не сумасброд-якобинец, который, оказавшись на этом посту, ещё чего доброго возомнит себя новым Робеспьером! – И бросив ещё один уничтожающий взгляд на Фальтенберга, Отто вновь сложил руки на груди, показывая тем самым что свое выступление он закончил.