По повседневному виду Балина было видно - он пытался. И у него не получилось. Один из наиболее яростных и несдержанных рыцарей выбрал своей одеждой строгий черный костюм с белой рубашкой. Знания о нынешнем времени подсказывали ему, что такое одеяние свидетельствует о сдержанности и интеллекте. Но костюм как будто плохо сидел на нем, галстук был завязан криво, а главное - на нем не было носков. Сам Балин ощущал, что что-то в его образе не так, но в конечном итоге махнул рукой. Сойдет.
* * *
- А, так это ты... - хмыкнул он, когда Первая явила себя. - Я сначала подумал, у тебя под маской какой-нибудь шрам, - судя по тому, с каким неодобрением Балин относился к Первой, все еще, даже после дня турнира, можно было начать подозревать его в серьезном женоненавистничестве. - Вроде того, что я оставил на своем втором противнике. Оставил бы, - поправился он, помня, что теперь их раны лечатся иначе чем при жизни. - Когда мы вернемся к битвам, снова спрячешь лицо?
Вопрос был из праздного интереса. Если Первая собиралась показать свое лицо всем, то вряд ли уже была нужда скрывать его дальше.
* * *
Ресторан впечатлял, но в основном он выглядел странно потому, что во времена Балина обстановка на пирах была совершенно другая. Но он пришел сюда не ради обстановки, а ради пиршества, и тут рыцарь был уверен, хорошая еда должна была считаться хорошей едой тысячи лет.
- В углу? - переспросил он у Льва. - Нет, так не пойдет! Празднование должно вестись за лучшим столом! С лучшими яствами! Эх, если бы у нас был еще хоть день на подготовку, я бы сходил на охоту и добыл какую-нибудь крупную дичь!
От сожалений Балина избавило появление шеф-повара. Всегда и во всем этот конкретный рыцарь торопился, и потому сразу объявил:
- Самый лучший стол! И я не знаю, что закажут другие, но что у вас есть из дичи? Я желаю разделить с другим благородным человеком королевскую трапезу! Кабан был бы идеален, но если нет, подойдет что-нибудь крупнее, или даже мельче. Олень, или там фазан... И вина! - вновь оживился он, вспомнив про напитки. - Красного, как кровь!
Было совершенно ясно, что меньше всего Балин сейчас думал о финансах бедного (во многих смыслах) Льва.