Я сижу на самом краю водохранилища и чувствую босыми ступнями, как ласково ластится ко мне гладкое зеркало темных неподвижных вод. Здесь, между глубинным омутом и низко нависшим темным небом я чувствую себя спокойно – тем более, что пока что меня никто не трогает и не вынуждает к вечному бегу от других и от себя. К печали моей, что проступила на лице дымчатой серостью, если могла бы, Хозяйка изволит отдыхать, мне же остается только горькое ожидание да молчаливая, беззвучная прогулка по узким, переплетающимся коридорам памяти.
Нырнуть в их глубины просто – достаточно закрыть глаза и почувствовать, как резко все падает вниз: сначала будто бы отрывается нутро, а за ним и все тело. Здесь я открываю веки, что одновременно остаются запертыми там, в моем новом Городе, и оказываюсь в месте, напоминающем дом Эшера, с той разницей только, что коридоры в нем напоминают мне о стенах Глостерского собора, где я единожды – как же давно это происходило! – была на экскурсии. Мир моего былого полнится лестницами и бесконечными коридорами, в некоторые из которых мне самой страшной войти, и дверьми, множеством дверей. Иногда Город чем-то напоминает мне это место – а может, наоборот? Может единство Города, от его сердца до самых окраин, для каждой из нас свое? «Истина в глазах смотрящего» - так, кажется, говорят?
Делаю девять шагов и вжимаюсь в темный закуток у стрельчатого окна, за которым клубится непроглядный зеленый туман, пропуская тень той, кому когда-то покорилась. Я без нее не могла, а теперь не могу не опасаться ее: до подгибающихся коленок боюсь, что Она отнимет меня у новой Госпожи, лишиться благосклонности которой – хуже, чем самая жуткая гибель.
Делаю еще семь шагов и застываю у одной из дверей: простой, деревянной, с немного перекошенным замком и ободранной краской на ручке. Коридор темнеет, свечи в нем начинают рябить, как от сильного ветра. Даже если заткнуть уши, я все равно услышу едкий, злой шепот: «Ровно также ты думала о Первой – а теперь счастливо живешь без нее. Сколько еще раз ты можешь предавать и Хозяек, и себя, а, Остин?». Ветер смеется, а я зажимаю ладонями рот – мне нельзя говорить здесь, только смотреть и слушать.
Еще шесть шагов. Под ногами – экран телевизора, ломающий зрение черными, серыми, белыми полосами, рябящими и дергающимися словно в эпилептическом припадке. Я сама становлюсь тенью, размытой и прерывистой, проникая внутрь обманчивой поверхности. Мне известно, что я пытаюсь увидеть: самое мерзкое, самое отвратительное и отторгающее, противное самой моей сущности.
Я хочу проникнуть водорослью своих мыслей к той, что пошла на ужаснейшее из преступлений – не покорилась Хозяйке. Вместе с крупными, тяжелыми каплями свинцового дождя, в которых растворяется граница между небесами и твердью, я плыву как можно ниже, на самую вершину Телецентра, где властвует Предательница. «Ю-ри-ко» - беззвучно шепчут мои губы, пока я сузившимися от злости глазами ищу ненавистный образ.
И пускай удручающе понятно, что я, слабая, никчемная Бетти, никогда не смогу причинить вред той, что сильна и самоуверенна, но все равно буду смотреть и искать возможность хоть как-то навредить ей. Слабости моей не хватит, чтобы действовать, но сердце мое, исполненное облика Королевы, не даст мне пребывать в покое, пока есть кто-то, кто пытается угрожать ее величию. Да, да, именно что пытается – одолеть мою Хозяйку не по силам никому: ведь даже сама Та, Чье Имя Забыто, отдала ей свой трон, признав превосходство и подлинное благородство любимой всеми, в ком есть хоть капля достоинства, Госпожи.
…Когда все закончится и мои глаза снова явят давящую красоту Города, я постараюсь улыбнуться ему: ведь здесь живет и правит та, что стала мне опорой и смыслом. Я буду смотреть в пустые глазницы окон и ощерившиеся оскалы дверных проемов, скользить взглядом по скрюченным подагрическим ветвям редких деревьев, задерживаться на миг на странно искаженных вывесках и знать, что другого места мне не надо. Я искажена и изломана, а значит, наконец-то внутреннее и внешнее обрели единую гармонию гротеска.
Так не было. Так есть. И так будет всегда, пока я нужна Ей. А значит, я буду просить Ангела Надежды, чтобы так было вечно.