Мохнатый великан проявлял удивительное великодушие, совершенно нелогичное для багбира в подобной ситуации. Увидев в больших желтых глазах боль и досаду фея уже смирилась с тем, что великан просто со всей силы ударит ее и сбежит в темный лес... Но он этого не сделал. Просто попросил больше не подчинять разум. Лоэнгрин что, был настолько ослеплен ее красотой, что готов был простить даже временное порабощение личности, ради будущих утех?
Нет. В глазах багбира не было желания, он не воспринимал фею как на добычу или трофей охотника прикрываясь великодушием - подобное Василёк могла распознать с легкостью. Этому мохнатому действительно было жаль за случившееся?
После того как прозвучала настойчивая просьба, Василёк опустила глаза в землю. Почувствовав что-то необычное, фея прижала правую руку к себе, прикрыв небольшую грудь. Неприятное щемящее чувство возникло внутри нее, внезапно, словно усик настойчивого жука впервые пробившийся сквозь сухую землю. Лоэнгрин и слова злого не бросил в ее сторону, не ударил огромным кулаком, и даже не держал обиды. Почему так неспокойно? Крылья почему-то ослабели и перестали быстро махать, Василёк медленно опустилась босыми ногами на землю, промяв слой бурого мха.
Когда багбир вернулся, фея не стала взлетать, а просто посмотрела снизу вверх, прямо в его глаза. Теперь разница в размере была более чем очевидна - огромный медвежатник и маленькая фея были несоизмеримы по силе, скорости и массе. Не то чтобы Василёк и раньше этого не понимала, но одно дело понимать, паря в воздухе на уровне груди этого великана, и совсем другое - стоять вместе с ним вот так, на земле, сильно задирая голову для того чтобы смотреть ему в глаза. Перекатываясь с носков на пятку, Василёк выслушала Лоэнгрина. Предложение багбира звучало разумно, но чувство в груди все еще не унялось. Напротив, после того как багбир все так же доброжелательно и рассудительно разговаривал, оно стало просто нестерпимым. Тихонько взвыв от непонимания собственных чувств Василёк быстро замахала крыльями и взлетела, высказывая Лоэнгрину все что думала:
- Тот кого ты призвал к себе на службу был грубияном! А ты обещал привести к другу, а еще совет спросить у него хотел, а он... А этот!... - фея от волнения дергалась из стороны в сторону даже порхая на месте, нервно постукивая лодыжками друг о друга - Он был чем-то плохим. Так что это не моя вина - Василёк перестала летать из стороны в сторону и убрала волосы, чтобы не мешались, все время пристально глядя на Лоэнгрина - Ты мне нравишься, мохнатый рыцарь, и я очень хочу с тобой дружить, поэтому раз ты просишь... Пока ты будешь моим другом, когда мы вместе будем играть и веселиться и если будем путешествовать... В бою или мирным днём, ночью или в непогоду... Я не посмею отнять твой разум и волю, Лоэнгрин Зеленый Рыцарь.
Василёк глубоко вздохнула и прикрыла глаза. В груди стало легче, однако сейчас она, учитывая данный заранее Лоэнгрином ответ, заключала с ним сделку. Не такую уж и большую, вот только фея их страсть как не любила, в каком угодно виде. Заключая сделку, любая фэйри сковывает себя магическим обетом, который не может нарушить. Теоритически возможность конечно есть, но на практике за нарушение обещания со стороны феи, другая сторона имеет право потребовать очень многое, даже забрать у феи свободу. Для того чтобы избегнуть подобной участи феи свято выполняют обещания, но в то же время и дают их ужасно редко.
-... Клянусь! - завершила небольшую речь фея, раскрыв глаза и улыбнувшись. Ее голос теперь звучал подобно шелестящей листве на ветру, что ей безумно нравилось - силы потихоньку возвращались. Она беспокоилась о том что в будущем может пожалеть о клятве, но на душе стало намного легче.
- Пойдем, мой добрый рыцарь. Веди меня, ибо теперь я доверяю тебе, как своему другу - Василёк облетела Лоэнгрина по кругу, крутя головой во все стороны и слегка задевая багбира взмахами крыльев - Так и в какой стороне эта Богиня обитает?