15 июля 1999 года
19:03
Паркуэй Виллидж
Джули Принс была девушкой, которая обречена страдать. Тот типаж, кто будет отчаянно цепляться за самого последнего подонка и позволять ему относиться к себе, как к говорящему куску мяса, лишь бы не остаться в одиночестве. По её словам, живущий с ней Уоллес Ньютон иногда разговаривает с ней очень грубо. Иногда изменяет ей с другими девушками и заставляет принимать участие в, так скажем, групповых вечеринках. Иногда бьёт её и шестилетнего Бойда Принса, сына Джули от предыдущего парня. Иногда ворует у нее деньги и выгоняет её из дома ночью. Иногда угрожает покончить жизнь самоубийством на её глазах, если она будет делать не так, как он говорит.
Но для Джули Принс всё в порядке. Она любит Уоллеса. По её словам, Уоллес - очень чуткий и ранимый человек, поэтому не всегда контролирует свои чувства и действия. Уоллес - заботящийся об их отношениях человек, поэтому просто вносит разнообразие в их сексуальную жизнь. Уоллес - талантливый музыкант с восхитительным псевдонимом "Savage-Beat", который развивает свой уникальный жанр и вот-вот станет звездой андеграунд-сцены Мемфиса, поэтому стресс и волнение, приходящие с вдохновением, порой толкают его на насилие и принятие наркотиков, дабы выпустить пар. Уоллес - невероятной глубины и страсти мужчина, которому нужна женщина, нет, непорочная муза, обязанная помогать ему в суровом творческом пути уличной музыки. То есть, Джули Принс.
У Эдварда Лессли Росса был другой типаж. Он был из тех, кто добровольно, особо не смотря на скромную зарплату социального работника, стремился помогать таким вот Джули, Бойлам и Уоллесам. Пятнадцатого июля у мисс Принс была назначена встреча с ним, но та так и не явилась в социальный центр. Затем оказалось, что телефон Джули был отключен за неуплату, и узнать, что помешало девушке прийти, мистер Росс не смог. Поэтому после конца рабочего дня он поехал на велосипеде в Паркуэй Виллидж, к покосившейся лачуге с вишневыми стенами на Брукдэйл-стрит, территории одного из бесчисленных отделений банды Пирус. Типаж защитника уязвимых хранил его, единственного белого человека среди сплошь черного и латинского населения этого района, поездку от препятствий вплоть до момента, как он оставил велосипед на разбитой в куски подъездной дорожке и постучал в криво висящую на петлях дверь.
Дверь мистеру Россу открыл Уоллес. Мистер Росс приветливо улыбнулся и поздоровался. А у Уоллеса в руке был пистолет.
Гул в ушах от громкого хлопка, боль в груди и ощущение, как рубашка прилипает к телу от льющейся крови, мешала мистеру Россу расслышать всё, что ему кричал Уоллес. Что-то о том, что белый ублюдок трахает его тёлку в своем кабинетике. Скорее всего, на заднем плане плакал Бойд Принс и верещала что-то совсем неразборчивое его мать. Затем мистера Росс сильно пихнули, он покачнулся и рухнул с крыльца в траву. Уоллес выстрелил ещё раз, но очевидно большая доза наркотиков, которые он принял, помешала ему попасть в лежачего.
Мистер Росс умирал, краешком гаснущего разума понимая, что Уоллес роется в его карманах в поисках бумажника.
И понимая, что больше никому не сможет помочь.
Не только всем тем несметным посетителям социального центра. Его помощи в один момент лишилась его жена Ава, бывшая полицейская, лишившаяся ноги, когда заряд картечи из дробовика гангстера-латиноса влетел ей в колено почти что в упор. Его помощи лишилась его сестра Беттани, в одном шаге, чтобы снова курить всё, что можно курить. Его помощи лишилась кафедра социологии, где он был аспирантом под руководством профессора Кирби, лишилась наука в целом, ведь его работа о влиянии отдельных факторов на демографическую обстановку могла решить проблемы многих людей, не только населения крошечного огрызка Мемфиса.
Мистер Росс лежал на траве и смотрел в закатное небо.
Возможно, где-то там его отец, умерший от желудочного кровотечения, когда мистеру Россу было шестнадцать, сейчас ему подмигивает и говорит что-то вроде: "Не переживай так. Сделал всё, что мог. Как настоящий солдат".
***
СТЕНЫ ТРЕСНУЛИ.
АРАКУЭЛЬ ЩЕЛКНУЛ ПАСТЬЮ.
ЗВУКИ МИРА СТАЛИ ГРОМЧЕ.
ПЕЛИЭЛЬ ЗАДРОЖАЛ В УЖАСЕ.
ЗАПАХИ МИРА СТАЛИ СИЛЬНЕЕ.
ЗАРАЛЛ СКЛОНИЛ ГОЛОВУ, ГОТОВЫЙ К КАЗНИ.
ВКУСЫ МИРА СТАЛИ ПЛОТНЕЕ.
СОТ-ТАЗОТ ХОХОТАЛ В БЕЗУМИИ.
ФОРМЫ МИРА СТАЛИ ОСТРЕЕ.
РУВЕНУЛЬ МОЛЧАЛ.
ОБРАЗЫ МИРА СТАЛИ ЯРЧЕ.
ПАДШИЙ РЫЦАРЬ СЕМАЛИОН РАЗОМКНУЛ НЕСУЩЕСТВУЮЩИЕ ГУБЫ И СКАЗАЛ НА ИСТИННОМ ЯЗЫКЕ:
- ТЫ БУДЕШЬ ПЕРВЫМ, ГОНАЛФИР. СТУПАЙ ТУДА.
КРУГОВОРОТ ТЫСЯЧИ ЗВЕЗД ПОДЧИНИЛСЯ ИСТИННОМУ ЯЗЫКУ И СВОЕМУ ИСТИННОМУ ИМЕНИ. КОГДА ОН ЗАМЕР У МЕЛЬЧАЙШЕЙ ТРЕЩИНКИ, КИПЯЩИЕ ГНЕВОМ ГУБЫ СКАЗАЛИ:
- СТУПАЙ И ВЕРНИ МЕНЯ НА ЗЕМЛЮ ЛЮДЕЙ.
***
Тед проснулся на давно не стриженной лужайке перед перекошенным домом с вишневыми стенами. Кривая дверь Джули была закрыта, свет в окнах не горел. На бельевых верёвках, протянутых над перилами веранды, висело розовое полотенце с Минни Маус и пара детских футболок с шортами. В углу веранды валялись ошмётки TR-808, Тед узнал расколоченную драм-машину по красным, желтым и белым прямоугольным кнопочкам. За восточной стеной домика покоился выпотрошенный и ржавый "Олдсмобил" со снятыми колесами. В траве, в сантиметре от места, где лежала голова Теда, была видна дырка от зарывшейся второй пули Уоллеса. Велосипед Теда валялся далеко в сорняках. Рубашка Теда была испорчена.
Если бы он расстегнул её, раскрашенную большой кровавой кляксой, но увидел бы, что ранения уже не было. Вместо неё на груди был всего лишь белесый шрамик, как от ожога сигаретой. Девятого калибра.
Прогремели фейерверки, судя по всему, пускали их в паре кварталов отсюда. Ровно шесть ярких красных и зелёных всполохов в румяном небе рассыпались шуршащими искрами. Если верить популярной городской легенде, либо чёрные гангстеры таким образом отмечают заработанный с продажи наркотиков миллион долларов, либо Ку-Клукс-Клан сообщает, что его жертвой пал ещё один негр или гей.
Все это, все что видел сейчас Тед, казалось очень странным. Будто он видел это место, эти цвета, эту рубашку, эту Минни Маус и странный салют первый раз в жизни. На ничтожное мгновение всё, что Теда окружало, выглядело неправильным и нереальным, как если бы он смотрел на неловкий рисунок ребёнка.
Но стоило Теду моргнуть, наваждение пропало. Он увидел далеко вверху красную звезду, крошечную красную точку.
Вспомнил, что "Хаббл" запустили девять лет назад. Скоро люди узнают, что Млечный Путь и Андромеда должны столкнуться через четыре с половиной миллиарда лет.
Эта возникшая из ниоткуда мысль была полна гордости и радости.