Бакареш лежал, опиравшись головой об камень. По его виду трудно было сказать, что произошло, но о том, что здесь что-то произошло, его вид сигнализировал явно. Странные гематомы под нижней челюстью, ярко-красные борозды на рёбрах, уходящие куда-то за спину, и грязные окровавленные ладони, одна из которых была перевязана. Золотой взгляд аасимара был расфокусирован, будто направлен в пустоту, рядом на земле лежал заряженный арбалет и кинжал с каплями крови на клинке, а неподалёку разбросаны его кожанный доспех и явно разорванная рубаха.
Покрытые слоем грязи и крови, руки Бакареша держали лютню и выжимали из струн мелодию, сопровождаемую переливистым пением:
Дым от сигарет мне резал глаза,
Мои внутренности спирт обжигал.
Много в жизни я любил, много в жизни презирал,
Но я жизни все равно не узнал,
Много в жизни я любил, много в жизни презирал,
Но я жизни все равно не узнал.
Не искал покоя я, видел бог.
И не раз я покидал родной дом.
Выбирал я пред собой сто путей и сто дорог,
Но конкретной выбрать так и не смог,
Выбирал я пред собой сто путей и сто дорог,
Но конкретной выбрать так и не смог.
В самой середине песни на портале пошла рябь, Бакареш насторожился и присмотрелся. Он был уверен, что из портала снова лезет какая-то отвратная дрянь. И первые пару секунд золотые глаза барда подтверждали его мысли - непонятный силуэт на интуитивном уровне вызвал неприязнь и опаску, вслед за первым появилось ещё несколько силуэтов. Однако как только силуэты отошли от сияния магической глади, оказалось, что в портал прошли члены доблестной экспедиции, впереди всех стояла, первая прошедшая через портал, Хорнеферу