Взрывная волна боли, накатившая из эпицентра в районе спины, накрыла рассудок и вновь отправила его кувыркаться в бездну забытья. Больше никаких воспоминаний, теперь он зашел слишком далеко. Вращается в потоке бешеного вихря, в кромешной тьме, с каждым витком уносясь куда-то в холодную пустоту небытия. Здесь он был лишен всех чувств, кроме слуха, который заполняли только ледяной вой безжалостного потока, и голоса, врывающиеся со всех сторон. Злорадные шепотки, истеричные выкрики, горькие упреки, стоны боли, мольбы о пощаде, крики страсти и вопли отчаяния – безумная какофония звуков, долбящих в гаснущее сознание.
В какой-то момент звуки очень четко разделились на «здесь» и «там», рядом с ним и где-то по ту сторону незримого рубежа. Рядом орали Мать, и Риск, и Бифф, здесь же звучал нестройный хор знакомых и незнакомых голосов, а там… оттуда звала Полночь. Но почему... Нет! Нет!!! Она не может уйти туда. Не должна бросать этот уродливый мир, в котором без нее совсем не останется красоты. Нужно ее вернуть, нужно только потянуться, он сможет, он уже делал так раньше. Усилие воли, и голос Полуночи, такой сильный и страстный, и вместе с тем рассудительный, взывавший к объединению во имя мира, становится ближе. Еще ближе, и еще немного. Совсем рядом. Но она не слышит его, его здесь нет, он только бесплотная безголосая тень. Как же вернуть ее на сторону живых? Ах, нет! Она же жива. Это там они все мертвецы, и он смог вырваться из их рядов только благодаря ее голосу! Но такие погружения не проходят даром – частичка его разума навсегда останется среди хора ушедших, а ее место в его голове займет эхо их голосов.
Но вот уже и Полночь кричит от боли, и он снова отчаянно тянется к ней, но никак не может достать. Восходящий поток оттаскивает его, уносит наверх, в сторону безмятежного покоя, и сил бороться больше не осталось. Шум постепенно стихает, и все погружается в тишину забвения.
Сирокко очнулся, дернулся и сразу почувствовал, как его удерживают крепкие руки Кая. Ощутил его неодобрение, даже не открывая глаз. Старик так трогательно переживал за свою дочурку, и все боялся, что такие как он втянут ее в неприятности. Тут он был, конечно, прав, но Ингрид уже большая девочка, и вполне может обойтись без отцовской опеки. Они стали так близки с Полуночью. Откуда ему было знать, что обе находились в этот момент совсем рядом, и Ангел отчаянно сражалась за жизнь подруги? Он хотел о чем-то спросить старшего ангела, но в глазах опять потемнело, и его снова унесло в беспамятство. Чертовы наркостабы.