Не сказать, чтобы этот день прошел легко. Да, к вечеру были готовы лежанка и веревка, но настроение в лагере царило не очень. Хоть вешайся на этой самой веревке. Когда не удалось сделать хоть какой-то нож, а Джимми лишь порезался в нескольких местах, на выживших напала какая-то апатия и уверенность, что им не удастся воплотить в жизнь многие из тех изобретений, что они держали в голове. Да еще и ощущение было, что в лагере все держится на честном слове. Также были замечены наблюдающие за лагерем мартышки, а он этих жди беды - растащат все самое ценное.
Те, кто делали вылазку, тоже были не в лучшей форме. Джон Донн, собирая еду на пляже попал под налетевший с моря дождь и вернулся, громко чихая (но хоть мартышек распугал). А Хуан Гарсия наткнулся на старую могилу, очевидно, захоронение культистов, сделанное не по обрядам католической церкви. Увиденное повергло его в уныние, распространившееся потом и на остальных. С могилы он притащил книгу с записками, которую не смог выкинуть, но что-то подсказывало, что лучше ее не читать. Один плюс, помимо рыбы он наткнулся на старое дерево, из которого наковырял личинок. Омерзительных на вид, но однозначно питательных. Сегодня еды должно хватить на всех... если, конечно, не считать, что разбаливающемуся Джону нужно бы побольше.
Лишь только отдохнувший Пауль Сейверсон готовился обрадовать вернувшихся каким-то своим рецептом и позволить пережить дождь или снег.