- Ну да, а моё проклятье, стало быть, заключается в том, что у меня есть пушистый хвост и уши. - согласно кивая, проговорила Тафи, а затем вдруг скорчила недовольную рожицу и пихнула улыбающегося барда локтем в бок, - И в ладной фигурке, которую парочка проходимцев решила использовать в своих пошлых проказах.
За столиком, где сидели авантюристы, вновь послышался смех, но едва ли они слышали разговоры троицы. Да и не было на лице зверолюдки того гнева, что наличествовал сначала.
- Впрочем, я не держу на вас сильной обиды. - уже смягчившись, добавила Тафталия и взяла в руки выпивку, - Сама виновата, не надо было быть такой доверчивой и наивной. В принципе, я даже не скажу, что было бы и против, если мы заговорили об этом открыто. Ну, знаете, из чисто научного интереса, мне было бы интересно, как оно. Но единственное, отчего досадно, это что мой первый раз... что я не запомнила.
- Так, может, это и хорошо. Знаешь, многие девушки переносят его очень болезненно, но потом, ПОТОМ настолько вовлекаются, что уже жизни без этого не видят!
- Ну ты-то точно без этого не можешь, я так погляжу.
- А, между прочим, давайте за это и выпьем! - Базилио вовремя зацепился за последние слова Скива, использовав это для смены темы, - Выпьем же за то, чтобы наши старые связи были свежи, как новые, а новые были столь же крепки, как старые! И чтобы все они были такими добрыми и тёплыми, как наш тройственный союз этим вечером!
И на том маленькое застолье пошло и закончилось в хорошем настроении.
- Нихре... Них... - Тафи аж подавилась, не в силах сдержать искреннего удивления, - Ничего себе у тебя дом!
Эллеору и самому было впору удивиться, как преобразилось его жилище за время отсутствия. Старое поместье Максимиллианов теперь было не узнать - в хорошем смысле, разумеется. Всё отчинено, всё вычищино, уж насколько можно было судить при ночном освещении. Даже ограду - и ту чем-то таким выкрасили, что оно уже засохло и отливало глянцем в свете фонарей. Их, двумя параллельными вереницами идущих вдоль главной тропы к парадному входу, тоже зажгли. Единственной вещью, что выбивалась на фоне всего этого великолепия, была аляповатая сторожка Модеста - старый дварф не успел разобрать её, и, видимо, в этом деле ему никто не помогал, но если бы не она, Скив наверняка перепутал свой дом с чьим-то другим особняком, настолько он преобразился.
- Хоть убей, но не помню, чтобы ты говорил о своём дворянском происхождении. Или говорил, но настолько неубедительно, что... А, впрочем, какая разница! Это просто неподражаемо! - восхищался бард.
Когда они подошли к дверям, хозяина с гостями вышла встречать Ленор. Да не одна - с нею вышла служанка, которую Скив, ясное дело, никогда не нанимал и даже не имел времени на это в рамках текущего дня, но которая при тщательном рассмотрении оказалась одной из тех тех девочек, что занималась ремонтом, только переодетая в подобающее не строителю-уборщику, но дежурной прислуге.
- Рада снова вас приветствовать, мой господин. Вижу, вы привели гостей. Я приготовлю для них комнаты. Время позднее, но желаете ли вы, чтобы подали ужин, вино?
Возможно, и впрямь стоило отправиться в кровать ввиду подходящего часа. Но тут из-за приоткрытой двери ушей Скивейлена донёсся звук виолончели, а если точнее, то мастерской игры а ней. Дампир услышал мелодию ещё до того, как им открыли, благодаря своему природному чуткому слуху, обострившемуся с наступлением темноты, но теперь слышал всё в наилучших подробностях. Его друзьям действительно не помешало бы скорее лечь в кровать, но вот Эллеор... Сыну вампира ночное время суток только придавало бодрости.