Ну, собственно, ни ты, ни он ведь не ждали, что у вас будут какие-то разговоры, правда же? Вы выпили по рюмке, подождали, пока слегка даст в голову, перебросившись какими-то бессмысленными фразами, потом выпили ещё по полрюмки – и он сразу тебя поцеловал. Вот и все разговоры.
Как и Картер Уоррен, Дэн Пэнли был парень простой. Но... другого склада, Кейт... совсем другого. Картер, конечно, тоже был не ангел, но у него были принципы. Он этих принципов придерживался. А значит, были у него и границы. В эти границы он упирался постоянно, пожирая тебя глазами. И даже когда вы целовались рядом с повозкой, он словно снес одну границу, а за ней оказалась другая, и он за неё не пошел. Наверное, это тебя расстроило, да?
Когда Дэн поцеловал тебя, это было настолько неуловимо быстро и плавно, "как будто так и надо было". Вроде вот только что ты сидела, между вами какой-то барьер... Ты его не переходишь, он его не переходит. Как будто бы человеку, чтобы пройти за него, надо спросить у тебя разрешения. Ну... или хотя бы чуть притормозить, мол, ты ж не против?
Помедлить слегка перед поцелуем.
А Дэну было не надо. Он просто оказался внутри твоего пространства, как будто барьера никогда не было.
Дэн Пэнли был обаятельный, приятный на вид, хороший малый. Но было одно "но". Картеру тоже случалось убивать людей, но всегда это было "не просто так." А Дэну – вот именно что "да почти просто так", когда можно было этого не делать. И потому он был за чертой, одной ногой-то точно. Границы твои он просто не заметил. Хотя... а они были? Ты же их сама и стерла, когда поманила мужчину, которого знала всего час. Разве нет?
Знаешь... Картер Уоррен целовал Кейт Уолкер, которая стояла перед ним, страшно притягательная, но в то же время по-женски загадочная, по-девичьи непознанная. А Дэн Пэнли целовал тебя... как бы это сказать. Как будто...
Как будто он тебя уже трахает.
Но это был твой первый мужчина, и ты еще не поняла, в чем разница и что будет дальше.
В общем, ничего плохого-то и не было, если смотреть на это практически. Но... если б все было так просто, да?
***
Сначала все как-то завертелось: ворох поцелуев, губы, пальцы, расшнуровывающие корсет. Чреда каких-то быстрых прикосновений, томительное ожидание новых ощущений. Твои платья и юбки на полу (револьвер брякнулся со стуком). Его пальцы у тебя в волосах. Снова поцелуй. Ты – в одних панталонах. Его рука проскальзывает в разрез, трогает тебя – не грубо, но и не нежно.
– Ты первый раз? Не бойся.
Он сорвал с себя одежду, кинул бесформенным комом, быстро, проворно, стянул с тебя панталоны. Всё. Ты совсем голая, и он тоже.
– Ложись.
Если бы ты не легла – он бы тебя толкнул, ты знала. Но ты легла, потому что, ну... он явно знал что делает, а ты об этом не знала... да вообще ничего. Миссис Уолкер никогда не рассказывала. Со Сьюзан вы тоже такие вещи не обсуждали, просто что она любит Картера, а Картер – её. Не принято было про такие вещи говорить. Границы, знаешь ли. Правила.
– Будет больно, но не очень, – сказал он. – Чуть шире разд... да.
Было больно, Кейт.
Но не очень. И крови было... да совсем мало. При месячных больше.
Он сделал паузу, дал тебе прийти в себя, лежа рядом, сунул в руку рюмку, в которой оставалась половина.
– Сейчас пройдет.
Было в нем что-то джентльменское, зачаток что ли. Из него мог бы джентльмен-то получиться. Жаль, не получился.
Потом он снова надвинулся на тебя, поцеловал, сложно было не откликнуться. Было уже не так больно, хотя вроде и не очень приятно. И, наверное, пару минут ты думала, чувствуя вкус его губ: "А чего все так с ума-то посходили? Приятно вроде бы... Но. О чем сыр-бор?"
Потом начало доходить. Обычно барышни первый и несколько последующих раз терпят, но виски помог расслабиться. То, что раньше ощущалось, как: "Ой! Во мне какая-то чужая штука! Любопытно, но стремно!" – стало ощущаться как: "Во мне теплый, живой парень... вроде он отдельно от меня... а вроде... вроде хочет внутрь меня попасть... не то что прямо ломится, но так... ненавязчиво... надо же. В меня кто-то живой хочет попасть... Я настолько ему нравлюсь, этому Дэну? Выходит, да. Это любовь уже что ли?"
А потом Дэн Пэнли завязал с нежностями и начал крыть Кейт Уолкер по-взрослому.
И твой мир изменился стремительно.
Весь мир нахер поменялся за десять минут.
***
Дэн был ритмичный парень, и куда надо доставал. И потому не прошло десяти минут, как тебе открылась истина. Сложно сказать, приятная или нет.
Состояла она в том, что все эти поцелуи, все эти "Я не встречал таких, как ты", то, как он терся носом об нос, как вы на звезды смотрели... ну... неправда все, понимаешь?
Ложь это всё. Не только у него.
И у Картера ложь. И у всех ложь.
Это как нагроможденная сверху куча хлама. А под этой кучей... под этой кучей самец жарит самочку – и больше ничего нет. Это просто так должно быть – ты сочная самочка, он – сильный самец. Он заметил, обозначил интерес, не стал сразу сильно нажимать, но ты решила, что да, подходит, ты поманила – и всё. И больше ничего не было, ни звезд, ни револьверов, ни "на тебе, Кейт, сорок долларов". То есть было, конечно, но все ради вот этих толчков, отдающихся внизу живота и в мозгу предвкушением ВЗРЫВА.
А в чем подвох?
Подвох в том, Кейт Уолкер, что это было ДИКО ПРИЯТНО делать именно так, без слоя наносной лжи. Как будто Кейт Уолкер больше нет, а есть молодое сногсшибательное Тело, ему очень хорошо. Дэн все делает с полной отдачей, и у Тела внутри волна накатывает так, что мозг по стеночкам стекает. Ощущения плещутся, смывают мысли, какие были. Голова пустая и счастливая.
Ты – Тело. Теплое, сладкое, роскошное, улетающее от удовольствия тело. И всё.
А если даже и есть мысль, то одна: что-то такое глубинное происходит, что-то вроде смысла вашей жизни на Земле. Раньше можно было ходить и думать: в чем смысл того, что Кейт Уолкер сделала то-то или приехала туда-то? В чем смысл того, что Дэн Пэнли поступил в шестьдесят пятом так-то? Выстрелил в того парня с косым левым глазом... ДА ВЕСЬ СМЫСЛ ВОТ В ЭТОМ – как вы встретились, и он тебя покрыл.
Это был твой первый раз, так что финал, до которого его молодое тело довело твое молодое тело, выбил из тебя дух. Тебя расплескало по кровати сладкой патокой, ты даже вскрикнуть не успела, только ловила ртом воздух, постанывая. А он не остановился. Ты плыла в теплом мареве, а он продолжал, продолжал, неистовый, твердый...
Потом он напрягся и тоже дошел до финала. Ты головой не понимала, как это происходит – тебе про это тоже не рассказывали, но низом-то поняла, что у вас все было, и все закончилось. Самочку покрыли.
Дэн сразу стал не таким жестким. Не только там – весь целиком, как будто под кожу ему воды накачали. Мягким он стал, почти безвольным. Лежал какое-то время на тебе, смакуя финалочку. И так хорошо было, что он на тебе лежит, что-то страшно правильное в том, что он сверху, а не ты. Ты под ним. Подстилочка для самца. Но нет, не просто подстилочка. То он тобой обладал, теперь – ты им. Он твой. "Самец, которого я выбрала, меня покрыл. Всё." Смысл, от которого хочется улыбаться и легонько его погладить, да? Или просто руку на него закинуть – пусть лежит. "Моя рука на моём мужике."
И вот тут...
Оу!
Тут было второе открытие, пожестче, мисс Уолкер. Хотя ты уже догадалась, что мисс – это сильно сказано, да?
***
Он отдохнул немного, а потом от тебя отсоединился и перекатился на спину. Отсоединился не в том пошлом смысле, что вышел из тебя, хотя и в этом тоже. В том смысле, что все, Кейт, самец ушел, ты ему больше неинтересна. Он тебя трахнул – и вселенский смысл кончился, улетел в трубу, как дым. Дэн-то еще в комнате, но уже больше не с тобой.
И вот тут засосало под ложечкой. На дворе был девятнадцатый век. Приличные девушки выходят замуж и рожают детей мужьям. Это не в удовольствие, удовольствие просто иногда получается, у тех, кому повезет, у Сьюзьки вон... Как услада к горькой микстуре брака. Потому что брак это труд, бла-бла-бла.
А у тебя, Тело, совсем по-другому. Это с Кейт Уолкер, кто-то мог бы остаться, а с телом-то зачем? Да и... ты же помнишь?
НЕТ НИКАКОЙ КЕЙТ УОЛКЕР. Ложь это. Руки есть, ноги есть. Есть почти доспелая грудь, есть широко распахнутые глаза, есть треугольник кудрявых волос над дыркой... дырка – да, что надо, как будто в раю на небе, куда ты никогда не попадешь, есть такое суфле что ли, которым ангелы завтракают, и вот из этого суфле её и вылепили, и джемом ангельским мазнули. Круто, Дэну понравилось. Только это не Кейт. Кейт теперь – ну, просто звуки такие, которыми тебя обозначают, потому что говорить "эй, красивая" каждой неудобно. Запутаемся все.
Не обидно так-то?
Пару минут назад ты вообще-то правда была его женщиной! И до этого, на протяжении всех упругих, пружинящих, хлопающих кожей по коже минут пятнадцати или двадцати... Вы же ВЫБРАЛИ ДРУГ ДРУГА! Ты была его женщиной настолько, что у тебя и воли-то своей почти не было. Сказал бы он – "встань на четвереньки", ты бы даже не задумалась, наверное, как это неприлично и чего это он раскомандовался. Просто встала бы и все. Смысл-то был не в этом. Смысл был в том, что ты – его, ну и он немного твой. Ну и в целом, что ты открываешь все границы, а он туда, за границы, заходит настолько, что делает с тобой Смысл.
А теперь ты ничья. Догадалась, что это значит? Вот это важно. Не то, берешь ты деньги или делаешь это просто для удовольствия. Честная женщина – она либо девица, либо в браке, принадлежит тому, кто принадлежит ей.
А ты никому не принадлежишь. И тебе никто. А значит, все самцы твои, что так-то неплохо. Только и ты теперь вся их. Всех. Нееееет, не потому что мораль, обычаи там или они злые и непременно тебя изнасилуют (хотя так-то могут, но дело не в этом)... не, все куда более просто и потому жутковато.
Теперь, когда ты знаешь все это, про смысл, то если самец обозначит к тебе интерес, а ты сочтешь его "ничего так", то... то в том, чтобы ему не дать НЕТ СМЫСЛА. Вообще. Никакого. Ну, повредничать только если... А так-то по-честному, ну... ДА ПУСТЬ БЕРЕТ! Во-первых, приятно, это самое приятное, что есть в мире. А во-вторых, осмысленно – у тебя же могут быть от него дети. Смысл тут не в самих детях. Смысл в том, что стоит же попробовать, раз он сильный! Тело в теле – самый исходный смысл, на который потом нагромоздили черте чего. Скрестить вас двоих, таких красивых, посмотреть, что получится. Такой второй смысл, помимо того, что приятно.
В принципе, Кейт, это называют обидным словом "шлюха", но я не хочу сказать обидно. Это ж не так чтобы плохо, кто сказал? Викторианская мораль? Да вертела ты её! Когда Дэн тебя трахал, не было никакой морали, вот пусть и теперь не лезет. Просто... я просто слова другого не знаю.
Тело, ты шлюха.
А почему это жутко-то? Господи, ну придумали обидное слово... Ну и что? Какая разница? О... разница есть, еще какая. Я поясню.
Ты жила раньше в мире детских песенок и веселых историй. Или грустных. Или серьезных. Или страшных. И да, ты путешествовала, воровала, даже в подвале сидела, тонула на пароходах, все это было... важно. Во всех этих историях была КУЧА СМЫСЛОВ! Много всего важного, интересного, нового...
А теперь как будто нет больше историй, потому что все ложь. Все ложь и куча хлама над двумя вопросами: выжила ли ты и отсношал ли тебя привлекательный самец. Судя по тому, что уже первый из них был такой крутой парень, как Дэн Пэнли, у тебя в этом мире неплохие позиции в иерархии самок. Ну... и всё.
А не жалко старый мир?! Тот, в котором воспитывавшая тебя чета Уолкеров? Где Сьюзька? Где Сай? Где все так... где так много смыслов... более красивых, если честно. Более глубоких. Где они все были настоящими.
А тебя теперь туда не пустят. Вернее... вернее пустили бы, но как ты теперь в него поверишь, когда знаешь все это? Извини. Это и называется "первородный грех". Очень сладкий, очень яркий, ты никогда ничего такого яркого не ощущала. Но только тот твой мир... он был придуманным раем на самом деле. Обман рассеялся. А этот, настоящий мир – он не то что прям-таки ад... но тут просто самцы кроют самок, которые никому не принадлежат, и все пытаются выжить. И. Больше. Ничего. Нет. И. Не. Будет. А поверх – толстый слой лжи, чтобы выживать чуть надежнее и цеплять самочек и самцов чуть получше. Но ты-то знаешь теперь, что оно всё ложь.
Вот и всё.
Живи с этим, малышка Кейт.
***
Дэн Пэнли был... плохой парень, но немножко от джентльмена в нем было. Он понял, что "чет не так" и провел тебе рукой по щеке. Это была, конечно, ложь, но так-то небольшая. СЛАВА БОГУ, что он не стал болтать или что-то такое! Или там вот этого: "Я люблю тебя, ты – то, ты – сё, ты, может, даже Кейт Уолкер!" Но ты ему правда очень понравилась. Поэтому его мозг сделал усилие и попал в ритм происходящих в твоей голове открытий. И он сказал:
– Ладно, чего там. Давай еще по рюмке?
Это "ладно чего там" провалилось между шестеренок у тебя в голове и как будто заклинило их. Ты зависла между придуманным раем и настоящим миром обезьян, в который летела, как в вакууме, как на нитке.
Это "ладно чего там" означало: "Смысла в этом нет, но будем считать, что ты все же моя самка. Я тебя уже трахнул, но мне на тебя... ну... как бы не наплевать. Пусть даже мне это мерещится. Пусть хоть на время. Раз я твой первый, ну... я тебя не оставлю тут так, в этой дыре. Обвыкнешься – а там посмотрим. На, возьми кусочек лжи, он поможет на первое время, как серебряный доллар."
(Доллары так-то тоже ложь. Их не съешь, ими не защитишься от хищника, ими не растопишь костер. Ну... ассигнациями если только.)
Но теперь ты снова была не ничья. На какое-то время.
Виски после всего зашел, почти как вода.
Вы о чем-то говорили, но вяло. Ему не особенно хотелось, тебе было не до того. Потом тебя слегка отпустило.
Потом ваши взгляды встретились. Большие, красивые, умопомрачительные глаза малышки Кейт, и слегка прищуренные, улыбающиеся глаза Дэна "Брауна".
– Ммм? – спросил он, подняв бровь. – Еще?
Нууу... а была хоть одна причина отказаться?
***
Во второй раз было уже вообще не больно и... гораздо сочнее! Ты лучше понимала, чего ждать, поэтому было интереснее! Ты даже догадалась, что можно не просто ноги раздвинуть, а обхватить его ногами и руками, прижаться к нему – и тогда будет ярче. Ты уже поняла, в какую сторону и какой частью тела надо "стараться", чтобы побыстрее стало не просто хорошо, а ОЧЕНЬ ХОРОШО. Ему это понравилось, хотя ему в тебе вообще все нравилось.
Все барышни в первый раз же стесняются, а эта Кейт – неее, сразу врубилась! Молодчина какая. И такая красивая... и молодая... ууууу...
И он захотел взять тебя сзади. Под ворохом юбок задницы-то не видно, но он запомнил ещё с того момента во дворе, когда поднимал тебя и прижимал к стене, что "бедрышки у цыпы – что надо, будет за что подержаться."
На четвереньках, было еще честнее и искреннее. Уже никаких взглядов в глаза, только прогнутая спина, приподнятые бедра и как он входит в тебя "до самой Кейт Уолкер" – было так хорошо, что даже в голове отдавалось. А ещё... Когда он был сверху, это было что-то из серии "как у людей." А теперь он сжимал твои бедра, прихватывая кожу, не церемонясь, сильно, как будто ему... вкусно тебя так держать за круп! Не то чтобы это было приятно само по себе. Но хотелось крикнуть: "Да, вот так, держи, Дэн, а то вырвусь и убегу! Держи!!!" – хотя вырываться-то не хотелось, хотелось самой насаживаться, и посильнее, только ты еще толком не умела, пусть и старалась.
Еще он иногда сильно хлопал тебя по ягодицам, грубовато, звонко и хлестко. Даже немного больно... даже, можно сказать, перебарщивал он слегка – задница у тебя горела. Но все равно это было так круто! Каждый удар бил в мозг эйфорией. Почему? Это он не от злости, он не хотел тебе больно-то сделать, и ты это чувствовала. Это он просто так восхищался твоим телом, понимаешь? Собственно какой может быть более искренний комплимент, чем когда он в тебя входит и шпарит без остановки? Да никакого. Слова какие-то, пфф! Но оказалось, бывают еще "комплиментики". Он ещё при этом может и восхищаться, прикинь? Не просто "очередная самочка", а "Кейт Уолкер – лучшая телка, что у него была"! Ммм, в этом был смысл! Это щекотало даже самое древнее, самое первичное из твоих "Я" (остальные что-то пригасли, их можно было не щекотать). Знаешь, чем? Самец от тебя в диком восторге. Твой. Первый. Самец. Ты ничего не умеешь. Ты еще утром вообще ничего про это не знала. А он уже от тебя ТАЩИТСЯ ПО ПОЛНОЙ, Кейт.
Ты еще не до конца разобралась, какие правила, поэтому сперва не кричала, а только стонала, прикусывая губы. Дэн тебе помог – он тебя взял сзади за плечи и, прогнув посильнее, так что твой стан приподнялся, насадил так, что груди затрепыхались. Грудная клетка расправилась, ты поняла, что правил тут никаких нет, и закричала. Это уже был комплимент ему. Самочка тащится, Дэн. Кобылка аж ржет от удовольствия.
Потом он все-таки бросил тебя на спину, торопливо вошел снова, скользнув по слипшимся кудрявым волосам у тебя внизу, в треугольнике над дыркой. Пожирая взглядом твою уже давно оформившуюся грудь.
Он сказал тебе тогда единственные слова за оба раза.
– Господи! Ну ты и...
И не нашел, чем закончить, просто слова не нашел. Он не знал, как прилично сказать, что ты хороша... а неприлично вроде не в кассу – он же у тебя первый так-то...
Вместо слов он прильнул к тебе и набросился, как сумасшедший. Ты и на четвереньках уже почти приплыла, а тут он начал тебя драть так искренне и сильно, что аж сводило все, и "солнышко уже почти касалось горизонта". Ну вот ещё чуть-чуть! И... страшно захотелось, чтобы он грудь помял. Сосочки. Чтоб тоже оценил... А он как мысли прочитал, сжал их не нежно, но и не грубо, просто крепко, без церемоний. По-самцовски. Оценил! Поверил, что хотя они еще девичьи, скромные, но вырастут – и будут дойки, как у королевы.
Пришла гордость за то, какая ты крутая самка, оказывается. Уже знаешь... уже не потому что Дэн тебя взял, а сама по себе. "Я и правда такая... нельзя не запасть!" Ну и благодарность за то, как он хорошо тебя драл, за каждый шлепок по заднице... И все, конечно – тут и рвануло. Вспышка – и как будто свет расползается по закоулочкам. Вроде как взрыв котлов на "Султанше", только приятное и внутри у Тела. Разошлось волнами от дырки до пяточек и в другую сторону – до затылка. И пошло гулять эхом.
Внизу аж сжалось всё, было желание в этот момент Дэна всосать туда, вниз, целиком. Было вообще ощущение, что ты – черная дыра, поглощающая свет и всякие ложные надуманные смыслы.
Потом опять сладковатое марево. "Делай с моим телом, что хочешь Дэн, я – всё, меня унесло". Его это подстегнуло, конечно. И потом опять: мокро внизу, и самец – мягкий, как одеяло.
Кто из вас кого объездил? Какая разница...
В этот раз он остался с тобой, уже не ушел. Когда вы заснули, он делал вид, что обнимает тебя. Это была ложь, но почти такая же приятная, как ложь о том, что на свете существует Кина МакКарти или Сьюзан Картер, которым на Тело не наплевать.
***
Утром тебя отпустило. Ты снова была Кейт Уолкер. Но это была уже все равно немного другая Кейт. Сытая, довольная, как следует оттраханная и очень взрослая. Очень хорошо понимающая, что в некоторых уголках Земли за право покрыть её, подержаться за её круп, самцы будут драться до смерти.
Ты тогда поняла, почему про это говорят: "Она больше не девочка". Это на самом деле означает: "Она поняла, что девочек не существует." Только самочки, которые врубились, о чем этот мир, и самочки, которые все еще думают, что есть там что-то. Любовь. Привязанность. Романтика. Что-то кроме самца, которому говоришь "ты подходишь" – и он подходит и берет.
Но потом, когда вы уже оделись и собирались ехать, Дэн все таки обманул тебя. Он глянул на тебя, взял за руку, откинул волосы... и поцеловал. Хмельно. Медово. Почти нежно, осторожно перебирая языком. По-другому. Не так, как будто он тебя уже... а как будто между вами все-таки была стена, была граница. И как будто ему хорошо рядом с тобой даже за этой границей. Как будто ты... ну... не только теплая, сочная дырка между ног. Как будто у тебя есть имя и фамилия. Как будто тебе можно сказать что-то кроме: "Ну ты и..."
Возможно, это было искренне, тогда, выходит, Дэн врал и себе, и тебе. Потому что так-то это была ложь, конечно. Но показалось, что в этом есть смысл. Что девочки существуют. Что плакать стоит не только когда тебя бьют. Что не всех "подходящих" самцов нужно пускать к себе в постель. Что есть что-то кроме этого.
Он умел все-таки красиво врать, этот Дэн Пэнли.
– Поехали, вздрючим Ад-на-Колесах, Кейт, – сказал он.
И вы поехали.
***
А теперь вернемся немного назад и посмотрим, кто кого застрелил в этой сцене. Ну да, вроде, пули не свистели, кровь не лилась... но это только если не понимать, что произошло.
Дэн Пэнли был грабитель, карточный шулер и убийца, и одной ногой он стоял за чертой. За этой чертой не было смыслов, кроме самых примитивных – выживай и покрой самочку. За этой чертой было очевидно, что НИКАКИХ СМЫСЛОВ больше нет.
А на этой стороне... на этой стороне смыслы были. Ну и что, что они были ложью? Зато они были красивые. Да и выживать тут было удобнее. Но муторно как-то, тоскливо, скучновато.
Дэн Пэнли разбежался с напарниками, потому что он задумался, на какой же стороне ему быть. Он... он не знал.
Потом он увидел Кейт Уолкер. Кейт Уолкер была не такая, как все люди, которых он видел раньше. Она была... очень красивая. И с револьвером. И странная, что ли... Кажется, не просто девушка.
Сначала тот Дэн, что стоял за чертой, сказал: "Брат, нам надо обязательно выебать эту кобылку!" Дэн с ним согласился, и обул тебя в карты. Не потому что ему надо было выиграть – потому что чтобы кобылка дала, надо быть круче, чем она. Потом он сделал то же и с револьверами. Потом он показал ей: "Я неопасный. Давай, соглашайся."
Но потом... потом другой Дэн решил тоже попытать счастья. Он подумал... "Она такааааая необычная. Вдруг она знает смысл? Вдруг она мне его расскажет? Ну... пусть ненастоящий! Ну путь! Но это её смысл! Она такая красивая... я ей поверю! И мир по эту сторону черты станет... не унылым. Не скучноватым. Не муторным." И он... он предложил ей: "А хочешь ничего не будет? Просто будем рядом, и все..."
У него в сапогах в этот момент скрестились пальцы. Господи, он так вдруг захотел, чтобы Кейт сказала: "Знаешь что! Я не такая! Но ты мне нравишься." Он даже помолился, чтобы ты так сказала.
А малышка Кейт... А малышка Кейт сказала, что-то совсем другое. "Ты подходишь, пошли ко мне в номер". И знаете... может, лучше было честно пристрелить его из револьвера, потому что в этот момент она нахер прострелила печень тому Дэну, что был по эту сторону черты. Ведь он понял, что смыслов для него у неё нет.
И второй Дэн... сказал... "Вот видишь? Нет у неё смыслов. Смотри, какая грудь. Все, забудь про смыслы. Давай сюда, за черту!"
И Дэн, который по-настоящему был там, во дворе у отеля, взял Кейт Уолкер за руку, отвел в номер и показал неопытной самочке единственный смысл за чертой. В два приема, для закрепления урока.
В общем, вы пальнули друг в друга и крепко ранили смыслы, которые у вас оставались. Конечно "первым за револьвером потянулся он". Но он же его потом и убрал. А ты взяла да и выстрелила, Кейт. Хорошо, что не наповал. Иначе он бы уехал молча, так и не поцеловав тебя, а ты бы осталась одна в этом отеле, оттраханной задаром шлюхой без смыслов, хотя бы и придуманных.
А было все-таки не так.
Я пишу это так, как будто Пэнли что-то из этого ОСОЗНАВАЛ, как будто у него там в душе шла борьба, драма с трагедией. Да не! Вы чего. Он был очень простой парень. Не было у него там ни драмы, ни трагедии. Просто... "Ох, вот это девушка! А может... Господи, А ВОТ БЫ ДА! Ааа... а, нет, все как всегда! Просто бери её," – вот и вся драма. Но по смыслу, в подсознании, было чуть сложнее, да.
***
Тот Дэн, у которого были смыслы, теперь истекал кровью. Он хрипел и кашлял и говорил: "Погоди, брат. Погоди. Может, ты ошибаешься?" Но второй Дэн, Дэн-за-чертой, был посильнее. Поэтому пока вы доехали до Хелл-он-Уиллс Дэн Пэнли, в котором жили они оба, пару раз проделал с тобой коронный трюк Дэна-за-чертой – прижал Тело к стеночке, запустил руку под платье, немного разогрел, чтоб ты потекла и начала покусывать губы, а потом хорошенько вытрахал все смыслы из красивой головки. Один раз он даже раздеть тебя не потрудился: просто юбки задрал – и все. В корсете было неудобно – не покричишь особенно, но из-за этого как-то по-другому, сильно и болезненно-ярко вышло в конце, одновременно с ним. Ты потом долго приходила в себя, не в силах хотя бы платье поправить – лежала на кровати, лицом в подушку, бесстыже раскинув заголенные до самых ягодиц ноги, слабые и ватные. Да и все равно было. А Дэн лежал рядом, прямо в сапогах, ухмылялся и курил.
– Хочешь попробовать? – спросил тебя, стряхивая пепел прямо на пол.
В общем, получалось очень захватывающе и снова раз за разом – как взрывы на "Султанше". Наверное, даже покруче, чем у Сьюзьки с Картером. Только у них все же было и про другое тоже. Про смыслы. Про "я твой муж, а ты моя жена, нам хорошо вместе, а будет плохо – мы все равно вместе". Про те смыслы, из-за которых Картер и отпустил Кейт у повозки. Потому что... потому что иначе этот смысл бы рассыпался, и Сью стала бы просто беременной самкой, которая не дает, скучной и бессмысленной. На неё и рявкнуть можно, чтоб не шумела.
Так ты к Дэну и не привязалась, да? Так и не подарила смысл, который он искал? Ну да, я понимаю. Зачем? Самцы ведь еще найдутся, когда этого крутого парня приземлят и закопают.
И он тоже к тебе тогда не привязался. "Самочка что надо, но... мы ж наигрались с ней, Дэн?" – сказал Дэн-за-чертой.
Зато хоть малышка Кейт поняла, что к чему в этом вроде бы сложном, а на самом деле простом мире. Простом, как ножик, которым проводят черту на песке. По одну сторону – ложь и смыслы, по другую – правда и самцы с самочками. И теперь уже она стояла своими красивыми ногами по разные стороны черты. Раздвинула разок – и все, одна ножка за чертой и оказалась. Куда дальше?
***
Дальше ты ждешь интересных сцен про то, как Дэн учил тебя тому, или этому. Не хочу про них писать. Учил и учил. Ты вообще была первым человеком, которого он чему-то учил и чувствовал, как у него вырастают какие-то учительские амбиции.
Ну, может, только про одну сцену расскажу.
Вы стояли в перелеске, он выбрал деревце, ножиком на нем метку выскоблил.
– Ща внимательно послушай. Если вдруг попадешь в перестрелку, то смотри, кто там, на той стороне. Если обычный какой хер – первые два выстрела делай быстро. Попала или нет – не так важно, он струхнет. Может, побежит, может, руки у него задрожат. А может, ты и попадешь даже. Но главное... знаешь, когда одна пулька мимо свистит – это ойкнуть. А когда вторая – уже играет в одном месте по-настоящему. Люди привыкли на три части все прикидывать. Им кажется, ну, третья точно попадет. Очкуют из-за этого, а ты сама увереннее чувствуешь себя, когда твои собственные выстрелы бахают. А вот третий выстрел... третий придержи, прицелься уже как следует. Ща понятно будет. Ну-ка, встань у дерева!
Ты встала. Дэн, почти не целясь выстрелил в тебя два раза. И было... все как он сказал. Первая пуля свистнула – было ух! Но над головой у тебя пуля пролетала уже, тогда, зимой, в Виксберге, когда часовой стрелял. А вот от второй стало – ууу, страшненько... Ты, конечно, не верила, что он тебя убьет, но чет он как будто перебарщивает, нет? А потом Дэн прицелился тебе в грудь, хорошо так прицелился, глаз прикрыв. И ты поняла, что он тебя УБЬЕТ СЕЙЧАС. Застрелит нахер. Просто так. И стало... стало невыносимо Кейт. Захотелось или убежать, или грудь ему показать, мол: "Не бей меня, я же самочка!" Или побыстрее в ответ пальнуть, только он револьвер твой забрал.
– Вижу, что дошло, – сказал Дэн, убирая кольт в кобуру и усмехаясь. – Понятливая. Давай сама теперь.
Ты выстрелила в дерево два раза, быстренько – оба мимо, но ты не расстроилась. Потом взвела, прицелилась как следует...
– Долго ток не тяни, рука устанет и глаз.
Ну, ты и не стала.
БАХ!
Попала в самую метку.
– Красотка! – сказал он. – Давай еще раз, для закрепления. А, я еще че не дорассказал-то... Если на том конце – реально суровый хер, ну... ну ты тогда так не делай, только время потратишь. Такие люди есть. Ты их узнаешь. Им, в общем, жить не очень интересно. У них лед в глазах, они мертвецы на самом деле. Они только убивать и хотят. В них сразу целься хорошо, их не испугаешь. Я тебе их покажу потом, в Хелл-он-Уиллс.
Он помолчал, а потом вдруг с обидой что ли сказал:
– Я не такой, если что. Я не такой. Неее.
"Такой-такой, – сказал у него голос внутри. – Скоро станешь, братишка."
"Неее. Вот бы Кейт эта сказал, что не такой... Вот бы хоть кто-то хоть раз сказал..."
И он улыбнулся, но было в этой улыбке что-то от той, какая бывает на лице у висельника.
И взял тебя за задницу, конечно, покрепче. Так хотелось ему в этот момент себя живым ощутить, Кейт. Очень. Не знаю уж, дала ты ему тогда в роще перед закатом или нет. По мне так стоило бы.
***
Вы приехали в Хелл-он-Уиллс уже в сентябре шестьдесят шестого, но было ещё тепло и хорошо. Что же это было за место?
До Хелл-он-Уиллс вы добирались на дилижансах, но у вас были и лошади – Дэн купил двух паршивых, но смирных по дороге, и научил тебя ездить. Ехать так было удобно – есть дилижанс, ну, тогда на нём, а лошадей привязали сзади. Нет дилижанса – можно и так до станции махнуть. Просто Дэн не любил сидеть на месте и ждать.
Последний отрезок пути вы проделали до Хелл-он-Уиллс верхом, и когда въехали на пригорок, сразу хорошо разглядели это необычное место.
Хотя издалека ты и не поняла, что он из себя представлял.
Не городок, не лагерь, не поселок. А какой-то дурдом, похожий на всё сразу.
Железную дорогу строили рабочие. Им надо было где-то жить. Начальство выбирало местечко, там и ставили палатки – навроде больших армейских палаток, каждая на пятнадцать-двадцать человек, из пропитанного водонепроницаемым составом брезента. Утром эти ребята уезжали на работы – делать насыпь, грузить-разгружать материалы, класть шпалы, а потом на них – рельсы, всё это сбивать вместе. А иногда ещё и мосты приходилось строить, да. Что тут было удобно – до места их доставляли на паровозе по той самой одноколейной ветке, которую они же и строили. Вечерком, часам к пяти-шести их привозили обратно в лагерь: люди бы не выдержали работать дольше. И тут они и начинали есть-пить и гулять-веселиться. А помимо них здесь жили те, кто их обеспечивал – обстирывал, обшивал, кормил, продавал им выпивку, развлекал, торговал с ними всем необходимым... И эти люди жили либо в точно таких же палатках, только поменьше, либо в домиках, где настоящим был только фасад, а стены и крыша – их фанерных рам с натянутыми на них парусиной или даже просто холстиной. Это все выглядело, как ярмарочный балаганчик – как будто взрослые люди решили, что они дети, и построили для себя игрушечный городок.
ТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЛА, НАСКОЛЬКО ВАЖНЫМ БЫЛО ЭТО МЕСТО, И КАКИЕ ДЕНЬГИ ВОКРУГ НЕГО КРУТИЛИСЬ.
Это была, пожалуй, самая важная стройка на территории континента с начала века. Именно она решала, станут ли США через полсотни лет сверхдержавой, или не станут никогда, безнадежно отстав от всего мира на своих задворках. Кейт Уолкер, сама того не подозревая, оказалась в самом центре Истории. Хотя выглядело всё весьма забавно.
Но кое-что выдавало важность момента. В Хелл-он-Уиллс было полно... богатых людей. Не, не в смысле толстосумов, капиталистов или ещё кого... Простой кондуктор тут щеголял с золотыми часами и цепочкой, начальник поезда ходил в сапогах с вензелястым клеймом именитой фирмы на голенищах (это называлось "патентованные сапоги"), а сомнительного вида дамочки рассекали по грязным улицам в таких шелках и гипюре, что ты, Кейт, не то что никогда не носила, а даже и не видела! Может, в Сент-Луисе мельком на улице, да и то вряд ли.
Почему так было? Тут хорошо зарабатывали, а тратить было толком не на что. Простому рабочему, укладчику шпал, платили тридцать-тридцать пять баксов в месяц – в полтора раза больше, чем работяге на фабрике в Чикаго. Семей у многих не было. Зарплаты всех остальных плясали от них – не будете же вы инженеру или клерку платить ниже, чем землекопу! А товары были... дешевы. Все ж по дороге доставлялось! Ну, да, цены на тонну груза кусались, но... Кейт, ты же видела грузовые караваны, ты ими даже путешествовала. Грузовые караваны перемещались со скоростью, нууу... ну... ну, может, двадцать миль... по хорошей дороге... в сутки. Это максимум. А поезд, пфф... поезд проносился втрое дальше ЗА ЧАС! "За час, Кейт, понимаешь?"
Конечно, еда тут была недешевой... но и не то чтоб супер дорогой! А все остальное... как договоришься.
Был как раз вечер, только-только подошел паровоз, и с него повалила толпа рабочих.
– Давай быстрее! А то в столовой мест не останется!
Вы поужинали, Дэн быстренько продал лошадь, на которой ты ездила, свою поставил "на конюшне" (был тут и сарай, который так назывался), потом вы прогулялись под ручку. Ты вдруг поняла, как вы выглядите – крепкий парень с револьвером и семнадцатилетняя девочка с большими глазами, в дешевеньком запыленном платьице. Он отвел тебя в какую-то палатку, там всё было разгорожено занавесками, а главной была мордатая ирландская тетка в платке поверх волос.
– Это ты, Дэн? – спросила она, щурясь. – Забыла, как там твоя дурацкая фамилия.
– Я сам позабыл, Салли.
– Не удивленааа... удивлена, что такой, как ты еще жив.
– Сам удивлен, Салли.
– Чего хотел?
– Это вот мисс Кейт Уолкер. Найдется угол для юной мисс?
Тетка посмотрела на тебя скептически, можно даже сказать, неодобрительно.
– Никакая она не мисс, – сказала Салли.
– Зря ты так, – ответил Дэн. – Она хорошая. И сирота к тому же.
– Подстилка твоя что ли?
– Мы просто друзья.
– Видала я таких подружек.
Потом Дэну балаган надоел.
– Йопт, харэ ломаться, старая! – рявкнул он негромко, но серьезно. – Три доллара – и ты её к себе берешь! Про цену – сами договоритесь. Че я, много прошу что ли?! Че у тебя тут, ангелицы одни летают!? Харэ мне одно место выкручивать! Подумаешь... да нормальная она! И без детей. И мужчин водить не будет. Че те еще надо? Родословную до графини на пять колен?!
Салли согласилась, что три доллара решают проблему, если "юная мисс" не будет бухать, играть в карты и "приводить гостей".
– Да было б где принимать, тоже мне салон-соломон... – сплюнул Дэн в пыль.
Так Дэн раздобыл тебе "комнату" – невесть что, отгороженный занавесками угол в палатке. Пол, правда, был дощатый – уже хорошо при твоем внезапно просыпающемся бронхите. Разборная койка, матрас, набитый сеном, сундучок с плоской крышкой – он же ночной столик. Можно было стул попросить из "холла", только зачем он тебе? Еще был кувшин и таз для умывания. Собственно, все.
Потом вы ещё погуляли, и он познакомил тебя с мужичком – косолапым кузнецом, который перековывал лошадей и водянистыми глазами из-под драного картуза смотрел на мир, как на добычу. Его звали Читем. Они с Дэном были хорошо знакомы.
– Если что узнаешь интересное, ну, у кого денежки там... или кто куда поедет... то ты Читему сразу на ушко. А он уже знает, как нам передать. Поняла? Получишь свою долю, если дело стоящее.
Ты спросила, а что тебе делать-то?
– А что хочешь, – ответил он. – Я нужен буду – ты Читему говори.
И уехал.
И ты осталась в "Хелл-он-Уиллс" одна.
***
Сначала ты попробовала поиграть в карты. Ох это было опасно! Соперников тут выбирать не приходилось, а под замызганной жилеточкой мог скрываться опасный игрок. Это они нарочно так делали, дескать, смотрите, я такой весь из себя задрипанный, наверное, всегда проигрываюсь...
Ага! Ща! Ты быстро поняла, что смотреть на прикид нечего, надо на ручки смотреть. У кого руки в мозолях – с тем еще можно поиграть, а у кого чистенькие более менее... ууу...
Рассказать, как ты пятьдесят долларов проиграла понадеявшись на стрит-флэш? Думаю, не стоит. Да, были дуболомы-строители, которых одно удовольствие было обыгрывать, но только и проигрывали они тебе... не состояния. Так, на обед и бутылку виски.
Попробовала и потанцевать. Но на улице было не с руки – и давали мало, и музыки нет, и вообще... опасно так-то. Ты пошла в "King of the Hills" – так назывался местный дансинг. Там был дощатый разборный пол и крыша из брезента, был оркестрик. Но и танцовщиц там... и без тебя хватало. И были они подрасфуфыреннее, так скажем. Ты там оказалась явно не на вершине пирамиды. Да и хозяин с вас драл прилично – выходило что-то около пяти-семи долларов в неделю заработка, а это немного за душное обнимание с потными железнодорожниками. Ах, где же ты, мистер Шнайдер?!
Можно было попытаться выступить соло, и ты с хозяином договорилась.
И даже выступила. И было здорово – публика не то что с ума от тебя посходила, но рукоплескала, а кавалеров на танцах прибавилось.
Ток потом какая-то дама, назвавшаяся Мэри Маллиган, прогулялась с тобой под ручку. Вы обсудили погоду, разные события, новости, как строится дорога, то да сё. А в конце, мило улыбаясь, Мэри порекомендовала тебе больше таких сольных номеров не делать в "King of the Hills". Где в другом месте – там пожалуйста, а тут... "лучше не надо, мисс Уолкер", и загадочно пожала плечами.
Да и выяснить для Дэна пока ничего интересного не получалось.