Если бы Б. (мистер Белая Шляпа) и Д. (Довольно Хитрый Парень) мало того что существовали, так ещё иногда бы и беседовали, у них бы состоялся о Картере Уоррене вот такой разговор.
– Подвел меня этот Картер. Тупая деревенщина. Такая девушка, а он все испортил! – сказал бы Д.
– И что ты собираешься делать? – спросил бы Б.
– Хороший вопрос. Хотел на него индейцев натравить, но ты же его видел. Думаю, не! Убьет ещё нахуй моих индейцев. И так немного их осталось.
– Слушай, а почему они "твои индейцы"? Ведь они в основном в рай к нам попадают.
– Ой, не сыпь мне соль на раны!
– Что?
– А ты что, уже не помнишь? Или меня проверяешь?
– Скажем, я себя проверяю.
– Однажды мы опять стали... вернее станем с тобой спорить про индейцев. Я буду говорить, что раз уж они язычники, то должны попасть к нам в ад. А ты будешь говорить, как обычно, что нет, так нельзя, ведь многие белые еще хуже.
– К чему мы тогда пришли? Или придем.
– Да как всегда, ни к чему. Но индейцев умирало всё больше – голод, оспа, ребята вроде Чивингтона и Кастера... В общем, надо было что-то решать, и мы решили выслушать специалиста по смертям индейцев и сделать буквально так, как он скажет.
– И кого мы выбрали? – спросил Б. озадаченно. – Я чет и правда забыл про это.
– Кого-кого... Маленького Фила!
– Кого?
– Фила Шерридана! Генерала! Ты согласился, что он специалист. Мы промотали его жизнь, изучили и выяснили, что было самое буквальное, что он говорил по этому вопросу.
– И кто остался с носом?
– Я, – нехотя признался Д.
– Почему?
– А он, видите ли сказал, что "хороший индеец – мертвый индеец". Получалось, что все мертвые индейцы – хорошие. А значит, в рай. Ну, кроме самых отмороженных, по особым спискам. В качестве компромиссного решения я забрал Фила, и мы договорились, что пока индейцы живы, ты их не трогаешь, а рулю ими только я.
– Ясно. Поэтому они напали на ферму Дайсонов?
– Честно говоря, да.
– Ладно. Так а с Картером-то что?
– А я подумал, может сделать что-то настолько банальное, чтобы было небанально?
– Например?
– Чтобы люди читали эту историю лет через сто пятьдесят, и думали: "Ееешки-макарешки! А мы и забыли, что от этого умирают".
– Простуда?
– Аппендицит! Прямо на пастбище.
– А в Джулесберге есть врач?
– А неважно! Все равно жена будет беременная и не сможет его довести на повозке.
– Ай-яй-яй! Это что ж получается? Он умрет, а она останется одна, без Кейт, с ребенком... А вокруг индейцы? – спросил Б.
Д. щелкнул пальцами:
– Не просто индейцы! Мои индейцы! – и подмигнул Б.
– Ты это... знаешь что... – сказал Б. – Ты пока поставь на паузу это дело с аппендицитом, хорошо?
– Хорошо, па! – улыбнулся Д.
Б. нахмурился.
– Я ж просил меня так не называть. Мы же не родственники.
– А всем нравится думать, что ты мой па!
– Ладно.
– Мне иногда прямо хочется сказать тебе эдак по-семейному: "Заходи на коктейли, как-нибудь, па!"
– В аду есть коктейли? – спросил Б., не скрывая удивления.
– Конечно! – рассмеялся Д. – Ты же сам как-то решил, что все бармены попадают в ад! Вот если Камилла к нам попадет, я ей сразу закажу Бренди Круста. Так сказать, комплимент от заведения.
– Думаешь, попадет?
– Ну, кто знает... кроме нас с тобой, да и мы, на самом деле ещё не уверены, да?
– Действительно. А что с малышкой Кейт-то, кстати?
– Она поехала в Денвер... Но, малость, не доехала... и кое-кого встретила. Любопытная была встречка, как по мне. Хотя почему была? Будет. Я ж не знаю, что она выберет.
– О. Сыграем! – сказал Картер. – Я правда, обещал себе на деньги не играть больше. Но это ж не на деньги!
Но почему-то вы стали играть не дома, а на "стрельбище". Вы лежали в повозке на пустых мешках и перебрасывались в карты. Жужжали пчелы, пахло цветами. Картер был... ну, очень невнимательный! Он изжевал свою травинку и чёт всё время не в карты смотрел. Потом ты слегка поменяла позу, чтобы ему нужно было только чуток нагнуться, чтобы в декольте тебе взглядом заползти, и он даже "засветил" свои карты тебе. Это было так смешно! Думаю, ты сказала. "Картер! Прекрати!" – и вы пересдали ту сдачу. Или нет?
Так или иначе, ты легко выиграла. Он мечтательно вздохнул, развернул перед тобой рогожу, разложил на ней свои револьверы.
– Вот это – армейский. Сорок четвертый. Он помощнее, но отдача, – сказал он. – Вот этот – драгун. Я его ещё в Колорадо подрезал тогда в карты. Он для тебя слишком тяжелый. Вот этот – флотский. Тридцать шестой. Бери его.
Его ты и взяла. Он все равно был тяжеловат для твоей ручки, но с ним у тебя и правда лучше всего получалось.
Картер ещё объяснил тебе, что если не перед боем, то заряжают только пять гнезд, а шестую оставляют пустой.
– Чтобы случайно не выстрелил, если упадет там. Ты, куколка, не представляешь, сколько парней отстрелили себе... пальцы на ногах. Или не себе. Просто потому что зарядили все шесть.
Тебе его нужно было как-то носить. Картер носил револьвер, заткнув за пояс или сунув в карман. Тебе так не подходило. Но ты придумала классную схему – положила его в узкий холщовый мешок, а мешок подвесила к корсету, к нижнему краю, на двух кожаных ремешках. Корсет у тебя был под верхним платьем, в юбке сбоку ты пропорола дырку по шву: через неё револьвер можно было вытащить из мешка. В мешке же были у тебя несколько патронов и капсюлей. Можно было понять, что у тебя мешок какой-то под платьем, но хрен было понять, что там револьвер.
Проводы были долгими. Сьюзан, конечно, тебя отговаривала. Легко ли на таком ранчо одной, беременной? А не беременной? Быть единственной женщиной посреди прерий... С кем словом-то перекинуться.
– Приезжай как-нибудь обязательно! – твердила она.
Ничего она не заметила и не поняла, почему ты уезжаешь.
Сью отдала тебе все шестьдесят и сколько-то там долларов и подмигнула.
Прошептала на ушко:
– На одно приданое дважды замуж выйдем. Ну и кто скажет, что мы после такого не сёстры?
Потом закатила тебе прощальный обед... Потом вы ещё раз попрощались.
– Ну, че уж. Ладно! – сказал Картер. – Поехали, довезу.
Он расстроился. Правда, ты сказала про "попрощаемся" в Джулесберге, но не факт, что он понял намек. У него вообще с намеками было не очень.
На полпути он спрыгнул с повозки "колесо посмотреть." Потом он спрыгнул с повозки "ось посмотреть." Посмотрев ось, он достал папиросу. Ты спрыгнула с повозки и сказала, "а можешь не курить"? Потому что если он будет курить, то наверное, не очень потом целоваться-то... Он посмотрел на тебя, на папиросу, которую уже прикурил и ответил:
– Да, могу. – выбросил её, помолчал. – Чем займешься-то дальше, куколка?
Ты сказала, что, может, будешь танцевать или в карты играть.
– А-а-а-а... Танцуешь ты здорово, наверное, это да... Жаль, я так и не посмотрел. Но может, увижу когда-нибудь.
Ты сказала:
– Ну что, поехали?
Он сказал:
– Да... ща поедем...
Он повернулся и поцеловал тебя, так жадно, как будто все полгода кроме этого ни о чем не думал.
Тебя первый раз целовал мужчина, ты не особо даже знала, как там и что там, как рот-то вообще держать, как губы, куда язык девать, а куда нос... Но уж как-то разобралась! Вы целовались, наверное, минуты три, прижавшись к борту повозки.
Мужчские губы оказались мягкими, теплыми, но и... не слишком мягкими. Это можно было сравнить с... а, ни с чем это нельзя было сравнить! Может, с ягодами какими-нибудь разве что?
Мужской язык оказался влажным и теплым. Таким... черт возьми... противным? приятным? и то и другое сразу?
Потом он оторвался от тебя.
– Ах ты ж... – сказал он, помрачнев. – Это неправильно, наверное, да, куколка? Да, наверное, неправильно. Лаааадно. Извини, просто... как тут удержишься?
Он вдруг отвернулся и пару раз съездил кулаком в борт повозки, и повозка аж заколыхалась, а лошадь попыталась обернуться, но из-за шор все равно ничего не увидела. Ты думала, Картер разломает к чертям эту бедную повозку, но он успокоился. К тому же рука у него тоже была не железная.
Потом он повернулся к тебе.
– А вы не сестры со Сью, да?
Ты что-то ответила. Он рассеянно кивнул. Может, ты спросила, как рука или что-то в таком роде.
– Давай ещё! – сказал он вместо ответа, и вы целовались ещё минут пять. Или десять. Или сколько, ты помнишь?
Потом он вздохнул и сказал:
– Ну, поехали в город. Револьвер-то не забыла? Ничо, если я покурю-то теперь?
В Джулесберге ты надолго не задержалась – нечего там было делать. На грузовой повозке, по дико пыльной дороге тебя довезли до Форта Моргана – это миль сто, полпути до Денвера. Вообще-то города с названием Форт Морган тогда и в помине не было, а был торговый пост, к которому приходили торговать шайенны из наименее воинственных.
Ещё там была станция дилижансов. При ней была гостиница из наидешовейших и кабак. Ещё кузница – лошадей перековывать, оси чинить. Вот, собственно, и весь "город".
Там ты немного подзастряла... вернее, как подзастряла? Просто хотелось побыть, привыкнуть немного к мысли, что ты одна теперь снова. Послушать, что люди говорят.
Люди только и говорили о том, что тут, вдоль Южного Платта, пройдет железная дорога.
Что с востока на запад строит дорогу Юнион Пасифик, а с запада на восток - Сентрал Пасифик.
А про "город" Хелл-он-Уиллс, который переезжает с места на место – головную заставу железной дороги Юнион Пасифик – говорили, что там одни картежники, шлюхи и железнодорожники, виски течет из-под дверей, а где нет дверей – просто так течет.
Враки небось.
В этом отеле, который был единственным двухэтажном здании на весь форт, ты прожила неделю. Пора было и дальше ехать, наверное.
Людей в отеле было мало, но они то приезжали, то уезжали.
В один вечер попался скрипач. Ты потанцевала под скрипку, все были в восторге, только револьвер мешался и денег ты собрала что-то маловато.
Потом однажды под вечер увидела, что за столом собрались мужички – поиграть в карты. Три солдатика, кузнец и дебил какой-то.
Ну, ты спросила: "А можно с вами?"
– Ну мы на деньги играем, деточка. Вход – десять долларов. У тебя есть десять долларов? Нам потом не придется их искать?
На деньги ты ещё не играла. Но надо же и попробовать разок?
Ты стала играть... и обчистила их в ноль, ха-ха. Ты видела в их глазах вот это вот: "Ну ща, ща, не может девочке так везти. Обыграю сейчас. Хочу посмотреть, как она нахмурится и топнет ножкой! Ща, только карта придет."
И конечно, ты отлично видела, когда им приходила карта.
И обчистила их легко и непринужденно. Шестьдесят долларов Сьюзан за час превратились в сто шестьдесят!
СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ! Ты представляешь, со сколькими Отто и Вилли тебе пришлось бы станцевать райнландер в Сент-Луисе, чтобы заработать сто шестьдесят долларов.
На следующий день там были другие ребята, они тоже играли. Собственно, там в этом отеле было два стола в "столовой" – за одним ели, за другим играли.
В этот раз ты проиграла вообще всё. Так получилось.
Половину проиграла, потому что не повезло, а вторую половину потому что: "Неее, не может этому улыбчивому парню прийти вторую сдачу подряд ТАКАЯ карта." Улыбчивый так хитро улыбался, что хотелось, чтобы он ногой топнул, проиграв.
Потому что хотелось отыграться.
Потому что было обидно так, что ты чуть не топнула ножкой. Потому что... Так получилось, эх.
Был уже вечер, вернее, уже даже практически ночь. Уже спать было пора приличным людям.
Ты вышла на крыльцо этого кабака, подышать свежим воздухом и немного подумать: "А че теперь делать?" Посмотрела с тоской на звезды, которые светили кое-где между тучами. Он вышел за тобой, закурил папиросу, тоже посмотрел на небо.
– Красиво, – сказал он.
Потом повернулся к тебе.
– А хочешь ещё сыграем? Отыграешься.
Ты сказала, мол, не, не хочу... хотя, возможно, и хотела.
– Платьишко поставишь. Или сразу что под ним, м?
Ты сказала, вероятно, что-то вроде а не пошел бы он темным лесом мелким бесом и ещё пару ласковых. Он прыснул.
– Неплохо! Меня, кстати, Дэн зовут. А тебя?
Ты сказала, мол, Кейт Уолкер, приятно познакомиться, мистер Дэн Без Фамилии.
– Фамилию... фамилию я стараюсь где попало не называть, уж извини... Скажем, Браун, пойдет? Или какая тебе больше нравится.
Он усмехнулся, выплюнул папироску и развел руками.
– Слушай, а хочешь, можем и не в карты поиграть? Я много игр знаю...
Какой-то мутный разговор это был.
Ты сказала, что для таких игрунов есть у тебя револьвер и нащупала его через ту прореху в верхнем платье.
– Настоящий или деревянный? – спросил Дэн, прищурившись, а потом шагнул к тебе и прижал грудью к дощатой стене. От него даже нормально пахло, но зачем он так-то? Мало что выиграл? Ещё и поглумиться надо? К стене поприжимать? – Хочешь, я тебе свой покажу? И пострелять даже дам!
Ну тогда ты, я думаю, немного разозлилась, достала из-под платья револьвер, вигранный у Картера, и уперла ему в живот.
– Заряжен? – спросил Дэн, немного "сдав назад".
Вместо ответа ты взвела курок. Он улыбнулся. Улыбка дорого ему далась, ты это почувствовала, но держался он хорошо. Ты спросила, чему он улыбается, там пуля тридцать пятого калибра (случайно оговорилась).
– Тридцать шестого. А я всегда улыбаюсь, когда мне к животу приставляют пушку. Есть в этом что-то... Че, правда выстрелишь?
Ты спросила, сколько он поставит на то, что нет?
– Серьезный вопрос, надо обдумать. Выкурю ещё папироску и скажу.
А у тебя палец подрагивал на спуске.
Он полез за спичками в карман жилетки, и вдруг схватил револьвер! Ты нажала на спуск, но он успел сунуть палец между курком и капсюлем, так что пистолет не выстрелил. Дэн зашипел (потому что бойком по пальцу больно получить), а потом вырвал у тебя кольт из руки одним махом. Ой.
Он был сильнее.
– Красивый револьвер, Кейт, – сказал он, и бросил его куда-то в темноту. – Почти такой же красивый, как ты.
Он прижался сильнее, совсем уж нескромно. Он был повыше ростом, но несильно.
Ему было года двадцать четыре, у него не было ни усов, ни бороды, не было ямочки на подбородке, зато были зеленые глаза и южный акцент... ты не разбобрала, Арканзасский что ли?
С этим самым акцентом он сказал:
– В меня ещё барышни вроде тебя из револьвера не целились. Черт, да я вообще таких, как ты никогда не видел. Откуда ты взялась-то такая, Кейт Уолкер? А?
Он мог бы наклониться, чтобы поцеловать тебя, но он не хотел наклоняться. Вместо этого он сгреб твои юбки и петтикоты (которые, если честно, не были должным образом накрахмалены и не напоминали "бронеколокол"), и ты почувствовала у себя на бедрах его ладони. Он подхватил тебя за бедра и поднял в воздух, прижимая спиной к стене этого отеля, так, что ваши лица оказались вровень.
Как и у всех барышень, у тебя на панталонах был разрез. К счастью, одна, самая нижняя юбка, краем ещё прикрывала этот разрез. Было так: что-то твое очень нежное, тонкая юбка, толстые брюки, что-то очень твердое с той стороны. И ваши носы, которые соприкасались.
Он немного поиграл своим носом с твоим – как-то слишком нежно для парня, который задирает барышням юбки!
У тебя вообще-то было много вариантов, что сделать, потому что твои руки были свободны. Ты могла взять его за голову и как следует укусить за нос. Или обнять, и сказать, что тебе холодно, но можно же пойти в номер... И по дороге дать деру или позвать на помощь... Или поискать его револьвер где-то у него за поясом за спиной (наверняка он там был), и, может быть, найти и прострелить ему нахер печень. Или упереться руками его в грудь и сказать, что: "Знаешь, Дэн, имей-ка совесть! Я девушка приличная, не какая-то там, и вообще ещё ни разу." Или впиться ему ногтями в лицо.
Или вытащить этот дурацкий кусок юбки, который мешался между вами, а брюки... его брюки, пусть он с ними сам и разбирается.
Или поцеловать его, а там уж как получится. Благо ты теперь умела.
Но раньше, чем ты решила, что сделать с этим парнем с ненастоящей фамилией, он тебя отпустил.
– Пошутил я, Кейт, – сказал он. Хотя ты знала, что он не шутил. – Стой здесь, ща принесу я твой револьвер.
Потом он вернулся, осмотрел его и сказал:
– Почистить его бы не мешало, – и отдал тебе.
Потом достал из кармана смятые бумажки, долларов сорок там было.
– На, держи. Все равно я пару раз сжульничал.
Потом подумал и сказал:
– Не хочешь со мной на восток поехать? Я знаю пару ребят. Мы вместе пару раз работали. По дилижансам, там. Потом на время разбежались, но пора уже опять собраться. А ты поможешь немного. Ну, в карты там поиграть, послушать че-как в Хелл-он-Уиллс... Да и просто... Ты это... не переживай. Ты красивая, конечно, но если не захочешь – не будет ничего. Слово Дэна... Бра... мда. Нехорошо под чужой фамилией слово давать, да? Ну, тогда просто, моё слово.
Ты спросила, он что, предлагает тебе нарушать закон?
– Ну так, немножко... необязательно прямо тебе нарушать, – но в общем было понятно, что ты там не миски будешь для него мыть и не рубашки гладить.
Ты спросила, а не боится он первой встречной такие предложения делать? Он тебя знает-то всего ничего.
Он ответил:
– Ну, это как в картах. Не рискнешь – не выиграешь, да? Чтобы что-то выиграть, надо что-то поставить. А то как знать... Мир большой. Железную дорогу строят долго что-то. Вдруг сейчас расстанемся, а потом больше не встретимся никогда?
И глянул на звезды в просветах между облаками.
Ты знала этого парня... час что ли? Или два...
Вообще так, если разобраться, за этот час вы много успели.
За этот час он тебя обманывал. Потом признавался в этом. Приставал к тебе. Назвал красивой. Побывал у тебя под юбкой. Но не под самой нижней. Отпустил. Вы тыкались друг в друга носами. Ты тыкала в него револьвером. В каком-то смысле, он в тебя тоже... Вы вместе смотрели на звезды.
Как-то маловато. Или достаточно?