Хьюз и так тебе доверял, а Рой после того, как ты осчастливил его столь ценным знанием, доверял вдвойне. Уговорить их не составило труда.
Вы решили грабить дилижансы подальше, не около Сан-Антонио – тут у рейнджеров было своё отделение, и они вычислили бы вас довольно быстро.
Для первого дела вы уехали из города, придумав разные предлоги – кто-то вроде как по делам, кто-то проведать родню, кто-то – из-за женщины. А встретились у торгового поста недалеко от реки Бразос, между Остином и Далласом. В окрестностях жило несколько племен уичита – уэко и тавакони, но у них были подписаны соглашения с правительством, и если белые к ним не лезли, они их не трогали. Был тут и городок, Вако Вилладж, на берегу реки. Городу было всего десять лет, жило в нем от силы три сотни человек, но, разумеется, станция дилижансов имелась. Южнее Вако раскинулось озеро Белтон, а рядом с ним – ещё одно озеро, Стиллхаус Холлоу. Из обоих озер вытекали ручьи и речушки, и дилижансам, идущим из Далласа в Остин или обратно, неминуемо приходилось их пересекать. Летом они были совсем мелкими, но зимой вода поднималась и доходила лошадям до брюха. Вот на этих реках, Леон Ривер, Лампасс Ривер и Нолан Крик, вы и решили кого-нибудь грабануть.
Дилижанс до этого никто из вас не грабил, да и вообще никто ничего не грабил. Для Роя это была больше забава, пощекотать себе нервы и почувствовать себя крутыми, для Гарри же – интерес. Ведь это как коробка с подарком – никогда не знаешь, что там везут в сундуке для почты.
Вот так и вышло, что вы втроем, с винтовками и револьверами, сидели в кустах весной 1861 года, когда услышали звук едущей повозки – приготовились. Было страшновато, весело и захватывающе, аж в груди теснилось. Почему-то когда ты охотился на юки, это была просто некрасивая, довольно грязная работа, когда воровал лошадей – тоже, но вот так вот выйти к человеку, навести на него пушку и сказать: "Твоё теперь моё! Попробуй со мной поспорить!" – выглядело совсем иначе. Лихо что ли. Понятно, что никто из вас не собирался вести честную драку, и в то же время в этом ощущалось какое-то право сильного, крутого мужика взять то, что он хочет.
– Платки! – вдруг прошипел Гарри, и все трое перепугались, потому что вы забыли нацепить платки на рожи. Хорошо, что он вспомнил. Вы надвинули их едва не до самых глаз, схватили винтовки, посмотрели друг на друга и встали в полный рост.
– Стой на месте! – крикнули все трое вразнобой, целясь в возницу и помощника. Мушка твоей винтовки делила грудь мужчины пополам. Ему было лет тридцать пять. Небритое лицо. Одной пуговицы не хватало у него – это ты почему-то запомнил. Никто из вас не представлял, что будет дальше: погонят они дилижанс вперед, начнут стрелять в вас или что? Если начнут стрелять, то надо стрелять в ответ. Но если просто погонят, то... стрелять? Вот так вот из-за денег (которых, может, и нет) пристрелить белого человека? Это не индеец какой-то. Стремно.
Но и возница, и помощник были просто ошарашены.
– Не стреляйте, джентльмены, – попросил небритый. – Что вы хотели?
– Письмецо отправить! – хохотнул из-под платка Рой. – Сиди спокойно и никто не пострадает.
Он вошел в реку, взял лошадей под уздцы, и вывел их на сухое место. Гарри достал ещё и револьвер в пару к винтовке и взял на мушку дверь дилижанса. Оттуда выглянула голова в цилиндре.
– Сидите спокойно! – крикнул Гарри скорее даже дружелюбно, чем грозно. – У нас короткое дельце. Вас оно не касается. Скоро всё кончится.
– Кидай сюда сундук! – приказал Рой вознице.
Тот скинул сундук, упавший с глухим стуком. Рой сбил замок выстрелом из револьвера, испуганно взлетели из прибрежных зарослей птицы, а из дилижанса раздались взволнованные крики.
– Спокойно! Все пока живы! – крикнул им Рой.
В сундуке были конверты.
– Подержите их на мушке! – приказал вам Рой, хотя вы и так держали, и стал рвать конверты и потрошить посылки. Смешно вспомнить, но он вскрывал их аккуратно, чтобы не попортить сами письма. Он вообще был воспитанный малый.
– Долго ещё? – спросил Гарри, который не видел, как это происходит, потому что стоял к нему спиной.
– Не. Ща.
Наконец, все содержимое было проверено.
– Ща, погоди! – сказал Рой. Убрал револьвер за пояс, взвалил сундук на плечо и подал его вознице с помощником. – Принимайте!
Те водрузили сундук на место, под козлы. Рой взял у них ружье и сковырнул ногтем с бранд-трубок капсюли. Потом обошел дилижанс и сунул ружье под сетку, где лежал багаж пассажиров.
– В ближайший час пусть оно там и остается, мы поняли друг друга? Всё, езжай!
– Прощайте, джентльмены! – ответил возница, берясь за поводья.
– Ещё увидимся, старина! – ответил Гарри, и Рой засмеялся. – Счастливой дороги, леди и джентльмены!
Вот, собственно, и всё.
Добыча составила шестьсот долларов – неплохо, хотя и не сказочно. Получилось по двести долларов на человека. Работай ты где-нибудь на конюшне, ты бы столько заработал, наверное, за полгода самое малое, а скорее пришлось бы около года горбатиться.
Вы купили на торговом посту бутылку бурбона, развели костерок в прерии и сели обмыть первое дело. Непривычно было что-то праздновать. Ты вообще не помнишь, когда в жизни что-то праздновал. Ты вообще не помнил, чтобы у тебя были друзья. На прииске было не до того. Барксдейл смотрел на тебя, как на сына – это другое. С Итаном вы были просто напарниками. А тут...
Да, может, вы и не были друзьями не разлей вода, но все же одно дело – случайные попутчики, когда "ну вот так вышло, что эти люди пока со мной рядом". А этих ты выбрал сам, и они тебя выбрали сами. Пламя костра билось птицей на техасском ветру, а вы передавали бутылку по кругу.
И знаешь, что было самое крутое? Чувство, что никто из вас никого не проверял. Сразу почему-то все поверили, что никто не струсит, не подведет, не сотворит херни. Они тебе, ты им. И так и вышло. Как по маслу.
– С ума сойти, парни, как же круто я себя ощущаю! – сказал Рой, улыбаясь своими серыми глазами, в которых плясали огоньки. – Просто вот взяли и сделали! Как я люблю!
– И не говори.
– Я знал, что все получится!
– Да, вот это вот... когда не знаешь, пойдет ли все по плану, но знаешь, что с такими парнями точно справишься, так или иначе.
– Точно!
– Круто!
– И пассажиры не бузили.
– Гарри, а ты бы выстрелил в пассажиров?
– Если бы они оружие достали, то конечно.
– Ну да. А ты в человека стрелял когда-нибудь?
– А индейцы считаются?
– Не знаю! Наверное, нет...
– А ты?
– Нет, никогда. Но я бы выстрелил. Когда ты один, там можно выбирать, а когда втроем, тут не выбираешь.
– Согласен.
Конечно, зашла речь о том, куда пойдут деньги.
– Половину спущу на девчонок и карты, а половину отложу! – сказал Хьюз. – Хочу все-таки стадо купить, если получится. Ты, Блэйн, зря говоришь, что это грязная работа. Нормальная работа, мужская. Это не в грязи ковыряться и не свиней выращивать. Только мужик может коня объездить. Это настоящий дух. Да и стадо гнать – это тоже знаешь... не кости в кабаке катать. Ладно, Рой, а ты что сделаешь?
– Да так же! – ответил Рой. – Половину прогуляю, половину отложу. Мне ещё в Калифорнию ехать.
– А что у этого Рональда за должок?
– А он брата моего убил, Эйбена. Это было десять лет назад, в Миссури, мне тогда, может, лет пятнадцать было, а Эйбу – как мне сейчас.
– Из-за чего?
– Кто-то застрелил его племянника, он решил, что это Эйб сделал.
– А на самом деле кто?
– Ну, точно неизвестно. Есть мысли на этот счет, но никого оговаривать не хочу. Да и какое мне дело?
– А твоего брата точно он убил?
– Точно, он потом сразу в Калифорнию сбежал. С ним ещё там был кто-то, говорили, что его другой племянник, Эд Босс, и ещё один человек, неизвестно, кто, может, еще один из их поганого рода. Но отцы договорились больше никого не убивать. А теперь я из дома ушел, делаю, что хочу. Вот, поеду, выплачу должок.
Хьюз придвинулся, грея руки над костром.
– А хочешь я с тобой поеду?
– Да не, это личное. Только я и он.
– А если он не один будет?
– Ну, а на моей стороне Бог. Силы равные! – сказал Рой, смеясь.
– Ну, как знаешь.
***
Второй дилижанс вы ограбили в мае. Всё было примерно так же, за одним маленьким исключением. Денег в ящике не оказалось. Вообще, никаких посылок.
Гарри очень разозлился, просто очень. В отличие от Роя, он все две сотни прогулял и был на мели.
– А ну, вылезайте наружу! – приказал он пассажирам. В прошлый раз вы не грабили пассажиров, черт его знает, почему. Вы этот момент никогда не обсуждали.
Дверца открылась, и они один за другим, осторожно, украдкой глядя на закрытые масками лица, выбрались наружу.
Пять человек – парень вроде вас, только одетый чуть лучше, мужичок в потертом цилиндре, по виду разъездной торговец или клерк, важный сухопарый господин, тоже в цилиндре, но гораздо более солидном, и две дамы – постарше и помоложе. Та, что помоложе, ехала одна, а та, что постарше – была жена торговца. Гарри спросил, есть ли у них оружие. Никто не ответил.
– Ну, доставайте кошельки! – скомандовал он. Никто не пошевелился. – Ладно! – рявкнул Гарри. – Давайте по-плохому. Поднимите руки, черт вас дери!
Мужчины нехотя подняли руки.
Гарри уткнул пистолет снизу в шею приказчика и обшарил его карманы. Там был бумажник, в нем – долларов сорок.
– Негусто! – прокомментировал он.
У молодого мужчины нашлось тридцать два доллара, а у солидного господина – только двадцатка и пять долларов мелочь, видимо, на чаевые.
– Не дури мне башку! У тебя точно есть деньги! – сказал он.
– Все мои деньги в другом кармане фрака, – сказал он. – Поищите там.
Гарри достал оттуда какой-то блокнот.
– Что это?
– Это чековая книжка, молодой человек.
Ты не знал, что такое чековая книжка. Гарри тоже.
– Какой в ней прок?
– Если кому-то нужны деньги, я вырываю из неё листок и пишу, сколько банк в Остине должен ему уплатить.
– И они платят?
– Да.
– Напиши, что мне нужны три тысячи!
Солидный мужчина не смог сдержать улыбки. Рой тоже засмеялся.
– В чем дело!?
– Вам же придется назвать свою фамилию!
Гарри чертыхнулся.
– Понапридумывали, крючкотворы... А без фамилии никак?
– Можно же выписать на предъявителя! – вставил Рой.
– На предъявителя кому попало они не заплатят, – пожал плечами мужчина.
– Ладно, считай, повезло тебе. Тогда заберу твои часы.
Часы были из золота, и скулы мужчины напряглись, но спорить он не стал.
Неудача с чековой книжкой ещё больше разозлила Гарри.
– Теперь вы! – сказал он женщинам. – Только давайте сами!
– Вы ограбите женщину!? – возмутилась та, что была постарше.
– Да, черт возьми! – крикнул Гарри в бешенстве. – Доставай кошелек, карга!
– И не подумаю! – холодно ответила она. – Можете меня застрелить, вы, варвар.
– А, черт, – сказал Гарри. – Знаешь что? Доставай-ка деньги! А то я этому, – он кивнул на торговца, – сейчас ногу прострелю!
– Не надо! – проблеял тот.
– Можете даже голову ему прострелить! – возразила дама с достоинством. – Это исключительно ваше дело.
Жена торговца вскрикнула и зажала себе рот ладонью.
Тут Рой поднял револьвер и выстрелил у в воздух над ухом у мужичка. Испугалась лошадь. Испугался сам торговец, а жена его упала в обморок. Испугался даже Гарри. Но и надменная дама струхнула.
Она отдала свой кошелек – в нем было около шестидесяти долларов, а потом Гарри ещё заставил её снять серьги, браслет и колье, оставив только обручальное кольце. В конце она все же набралась смелости и прошипела:
– Подлецы! Язычники! Мерзавцы! Вас ещё повесят за это!
– Не зли меня, дура старая! – ответил Гарри сквозь зубы, а Рой опять посмеялся и пальнул в воздух уже у неё над головой, от чего она охнула и присела.
– Извините, мэм, не сдержался. Всегда был скверным мальчишкой.
– Бог вас покарает!
– Слышь, карга! Ещё одно слово, и я тебе с ним устрою срочную уедиенцию! – пообещал ей Гарри, и она затихла.
Жену торговца грабить не стали – все были сыты этой сценой, к тому же, всем показалось, что вы и так сорвали куш, да и её мужа вы уже ограбили. По одному человеку с семейной пары, так сказать.
Это ограбление вы не праздновали, да и пока не знали, что делать с ценностями. Спрятали их в тайнике под камнями на берегу реки Леон.
В июле вы ещё ограбили дилижанс. На этот раз сразу же забрали и деньги из посылок (около трехсот долларов, правда это уже были доллары конфедерации), и наличность у пассажиров (еще на круг пара сотен набежала), и ценности. Двое часов, черепаховую заколку, перламутровый мундштук, перстень-печатку, цепочку, жемчужное ожерелье, брошь с каким-то камушком. Девушка, у которой вы отняли заколку и брошь, расплакалась, но Гарри это не смутило, и он ещё и распотрошил саквояжи, прибрав оттуда серебряную фляжку, красивую чернильницу, золотое перо, нож для резки бумаги с ручкой из слоновой кости, серебряное пресс-папье. В таком вот роде. Тот раз вы отпраздновали.
Разумеется, вас бы давно уже ловили рейнджеры, но они к этому моменту либо ушли на войну, либо собирались, так что дело сошло вам с рук. А кроме того, в самом Сан-Антонио было очень неспокойно. Город принял сторону штата, но немецкие колонисты не хотели воевать с союзом. Вокруг было несколько округов, заселенных преимущественно выходцами из Германии (его называли Немецким Поясом), и они видели в Сан-Антонио центр своего сопротивления. Происходили стычки. В городе разгромили несколько баров, магазинов и офисов газет. В округе сожгли несколько ферм. Честное слово, жителям было не до того, что где-то на реке Леон ограбили какой-то дилижанс, хотя в газетах про вас и писали короткие заметки.
Однако сами возницы приняли меры предосторожности. Дилижансы, если они везли крупные суммы, сопровождал конвой из пяти-шести человек. При пересечении реки кавалеристы смотрели в оба, и вы не решались на них нападать – себе дороже. Грабили те дилижансы, которые не охранялись, но и добыча там была смешная – иногда и сотни долларов не набиралось.
Ты купил вам с Мэри Тапси домишко – небольшой, из глиняного кирпича, одноэтажный, с тремя комнатами – крохотными спаленками и кухней. Дом был слегка на отшибе, его хозяин умер и не оставил наследника, так что его продал тебе городской совет. Мебель там была самая что ни на есть простая, печка – маленькая, места совсем немного. Мэри Тапси не жаловалась – она вообще ни на что не жаловалась, но зато она стала пить, уже по-настоящему. Можно было бы, конечно, не давать ей денег, но ты не знал, на что она тогда пойдет ради них. Беда была в том, что ей нечем было заняться – дом, огород и куры много ухода не требовали, читать она не любила, подруг не заводила, опасаясь как-нибудь выдать твоё прошлое. Благодаря тому, что ты открыто высказывался в поддержку Конфедерации, её взяли в прачки, но через месяц уволили, когда она напилась пьяной и порвала веревки, вешая бельё. Дома пьяной она могла выкинуть чего-нибудь: запеть песню, начать говорить, что проклята за грехи отца, или смеясь, спрашивать тебя, победил ли ты уже всех индейцев, намекая то ли на твои детские истории, то ли на снятые скальпы, или того хуже – начать вспоминать сестру и рыдать, или вспоминать, что её заставляли делать клиенты в Сан-Франциско. Или начать гладить тебя по щеке и говорить, какой ты хороший мальчик.
С деньгами же дело осложнялось тем, что вы с товарищами побаивались сбывать награбленные ценности – эти вещи могли где-нибудь всплыть, и тогда пиши пропало. Гарри все говорил, что, может быть, съездит как-нибудь в Гальвестон или в Хьюстон, но все никак не ехал. Да и вы не были уверены, что это хороший вариант. Если цену часов вы ещё могли прикинуть, то сколько стоит, к примеру, ожерелье из жемчуга – даже не представляли. А ну как нагреют, обманут? Так что ждали удобного случая. К тому же продажа ценностей скопом вызвала бы подозрения, и ведь не будешь ходить и спрашивать – простите, где тут продается награбленное? Все не так просто. Это только в рассказах бармен всегда готов за четвертак поделиться сведениями, а в жизни он скорее предпочтет шепнуть шерифу и завоевать уважение за свою бдительность.
Осенью вас первый раз обстрелял возница. Он попался не робкого десятка, и когда вы приказали ему остановиться, спрыгнул с козел и, спрятавшись за колесом, открыл огонь. Помощник повторил его маневр (видимо, они с ним договорились заранее), а кто-то из пассажиров, тоже стал палить, и вы ретировались, не желая превращать простое дельце в смертный бой.
Но все же несмотря на неудачи, дело спорилось – деньги у тебя появились. Пускай не тысячи, а сотни долларов, да и тратить их направо и налево как-то рука не поворачивалась, но в кармане позвякивало. После успешного дела или просто когда ездили поохотиться и повысматривать другое удачное место для засады (вы его так и не нашли), вы садились в прерии у костерка и травили истории или вместе шли в кабак с девочками, а однажды Рой, который был образованный малый (оказывается, у его отца в Миссури была огромная плантация) даже отвел вас в театр. Нельзя сказать, что вы остались в восторге (многого из происходящего просто не поняли), но в целом было здорово – красивая публика, красивые платья, что-то необычное происходит, какие-то изящные разговоры разговаривают, изящно руки заламывают! Ух! И все эдак со знанием дела, и все хлопают. Интересно, черт возьми!
Гарри же рассказывал вам о команчерос. Он слышал от других караванщиков про этих людей.
– Это парни лихие! – говорил он с уважением. – Никого не боятся. Живут в Пало Дуро, на границе Нью-Мексико и Техаса, но на одном месте не сидят – то они по эту сторону границы, то в Чиуауа. Все они, конечно, убийцы и головорезы, но сам подумай: они торгуют с команчами. Да им сам черт не брат! Поставляют им из Мексики ткань, еду, табак, скот, а берут золотом и лошадьми, а иногда и скотом тоже. Раньше там были одни мексиканцы, но теперь, говорят, и белые идут в команчерос. Говорят, что они грабят поселения на границе. Местные их бояться больше команчей! Я их сам не видел, но рассказывают так.
В октябре и ноябре вам удалось ограбить ещё два дилижанса, но когда вы брали второй, произошла досадная история. Какой-то дородный курносый господин в сером сюртуке, уставился на Гарри, когда тот выдирал из его жилета часы на цепочке, и брякнул: "Ба! А я тебя знаю! Ты..." И Гарри тут же выстрелил ему прямо в лоб.
Это было последнее ограбление, которое вы предприняли. Гарри тяжело переживал эту историю (он действительно знал покойного, и хотя не питал к нему симпатии, убить знакомого тебе человека, который, к тому же, ни в чем не виноват – тяжелое испытание), и неделю спустя сказал, что денег у него достаточно, и он поедет покупать скот, а потом переберется в другой город. Рой тогда тоже засобирался в Калифорнию. Вы сердечно попрощались.
Ситуация в городе между тем, обострилась. В начале шестьдесят второго года Конфедерация объявила всеобщую мобилизацию. Немецкие парни не хотели идти в армию, чтобы умирать за рабство. Сначала квоты выбирались за счет американцев, но потом немцев стали заставлять отправляться на войну насильно. И тут оказалось, что в сельской местности у них есть своя милиция – небольшие отряды по пять-десять человек, считай, клубы, они не представляли большой опасности по одиночке, но имели винтовки и могли защитить себя. Однако в мае они объединились в Лигу Сторонников Союза, и хотя сами утверждали, что всего лишь защищают Хиллкантри (холмистую местность в Немецком поясе) от индейцев – ведь с началом войны набеги участились – это уже очень попахивало мятежом. Был там некий Фритц Тегенер, который ими верховодил.
В мае в Сан Антонио ввели военное положение и военный трибунал. Присланный из армии капитан Дафф с отрядом конных стрелков совершил несколько поездок по округе и повесил парочку человек, уклонявшихся от призыва.
А в начале июня как-то пришли домой и к тебе. Это были не солдаты, а какие-то сторонники местного комитета, ты в этих комитетах путался, но в общем они следили за призывом. Было их двое, мистер Конви и мистер Тейлор. Обоим было лет по сорок, в этом возрасте в армию уже не забирали. У одного была короткая винтовка, у другого – дробовик. Вели они себя мирно, оружием не размахивали, но свои намерения очертили предельно ясно.
– Блэйн Финч! – сказали они, заложив пальцы в вырезы жилеток. – На словах ты всегда был за нас. А каков ты на деле? Правда, ты калифорнио, но теперь у тебя дом в нашем городе, ты уже больше года живешь в Техасе. Ты точно не трус, ведь ты дрался с индейцами! Пойдешь с нами, запишешься в армию. Пора отдать свой долг штату Техас. Пора сражаться за конфедерацию, сынок!
Ой, как удобно! В рейнджеры тебя не взяли, потому что ты не техасец, а тут сразу оказался техасцем.
Отказ явно не принимался – они собирались заставить тебя пойти с ними, если будет надо.