– Ладно, – сказал Барксдейл. – Ступай. Чего уж. Пора вылететь из гнезда, а? Я понимаю.
Похоже, твой отказ слегка выбил его из колеи. Он даже не разродился напыщенной фразой типа "но знай, что здесь твой дом", бла-бла-бла. Он привязался к тебе, но он не был сентиментален. Да и никто из них не был.
До Сан-Франциско ты добрался без особых проблем – лошадь у тебя была хорошая, денег достаточно, дорога недлинная. Да, конечно, одному на большой дороге всегда опасно, но ты умел держать ухо востро, знал, где примерно может быть засада и не терял головы. В каком-то городке ты продал Сэнди в бордель за сорок долларов – по-дешевке, некогда было торговаться. Потом хороший стейк, кружка пива, нормальная кровать... Повторять, пока ребра не перестанут выпирать. Сила, свобода, деньги, почти здоровое молодое тело. И тысяча дорог перед тобой – выбирай любую. Ну, или тогда так казалось.
Ты ещё не знал или как следует забыл, что один в поле не воин.
Особенно в городе. А город – не в смысле городок в прериях, не в смысле приличный город типа столицы округа где-нибудь на Среднем Западе, не в смысле шахтерский поселок в Сьерра-Невада, а настоящий Город, такой как Сан-Франциско – это страшная сила. Ты думал, он всё такой же, как в дни твоего детства – шумный, строящийся, бестолковый... А он изменился.
Ты не узнал Сан-Франциско, когда оказался там. Ты помнил, что тут было множество людей с разных уголков света, но все были более менее равны, все одинаково старались урвать удачи. И были бандиты, были старатели, были морячки. Названия некоторых банд ты даже помнил: "Псы" – нью-йоркцы из расформированного пехотного батальона, потом их сменили "Сиднейские утки" – отпущенники из Австралии. Но они существовали в каком-то параллельном мире – ты был мальчишкой и обирал пьяных, а они резали людей и пытались кого-то там под себя подмять, пока комитет бдительности очередного созыва не собирал толпу человек так в тысячу и не вешали самых отъявленных – и тогда банда разбегалась. В этих ребятах было что-то от разбойников, живущих в лесу, просто они зачем-то решили, что Сан-Франциско – их лес, и поплатились за это.
А вот теперь всё поменялось. Раньше город был хаосом. Теперь он был ещё большим хаосом, но этим хаосом кто-то управлял. У людей появился эдакий оценивающий взгляд, который они бросали на тебя, и почему-то сразу понимали: ты – никто, несмотря на твою винтовку, хорошую лошадь и суровое обветренное лицо молодого рейнджера.
Когда ты был мальчишкой, этот город был девчонкой – дерзкой, взбалмошной, идущей по плохой дорожке, но всё же всего лишь девчонкой. Теперь ты стал мужчиной, а город превратился в черную злую королеву: жуткую, порочную, надменную, капризную и властную одновременно, и очень уверенную в себе. Ты понятия не имел, как же к ней подступиться.
Ты оробел.
Тогда в нем жило тридцать тысяч балбесов. Теперь в нем жило пятьдесят тысяч волков и овец, и ты не знал, кто тут волки, а кто овцы, а они знали.
Ну и, конечно, ты не узнавал ни улиц, ни домов – всё переменилось. Другими стали названия отелей, фасады, перекрестки. На месте палаток выросли кирпичные дома, на месте пустырей – какие-то склады и магазины, на месте протоптанных в земле дорожек – кованые решетки с пиками сверху.
Ты как будто ехал домой, а попал в волшебный лабиринт, и даже то, что ты узнавал, перестало быть тем, чем было раньше.
Оставив лошадь на конюшне, ты пошел на холм и не обнаружил там никакого Тапси-хауса – холм теперь весь был застроен, а на месте твоего дома находился какой-то склад. Во дворе разгружалась повозка с керосином.
– Тебе чего? – спросил бригадир, всем тут заправлявший. – Работы нет.
Ты сказал, что ищешь сестер Тапси.
– Нету здесь таких. И никогда не было. Давай, мне некогда.
Но один грузчик, стянув рукавицу с ладони и вытерев наморщенный лоб, к которому прилипла прядь волос, ответил:
– Погоди, погоди, а был тут какой-то Тапси Хаус. Это магазин был, где виски продавали, да? Да его снесли давно.
Ты узнал, что дом снесли, на его месте построили склад, потом перепродали одной компании, потом другой...
Ты спросил насчет сестёр. Никто ничего не знал.
– А они кто были? – спросил грузчик. И узнав, что шлюхи, ответил: – Пфф! Так тебе на Барбари Кост. Это точняк! Если они ещё живы, то там. Только выкинь эту идею из головы. Такого олуха, как ты, там враз прикончат.
Ты спросил, где это, Барбари Коаст. Варварское побережье?
– Как где? В Африке! – ответил грузчик, и все заржали. – Тебя там дикари съедят, парень. Как мистера Кука. Ууу! – он сделал страшное лицо.
Ты знать не знал, кто такой этот мистер Кук. Про Африку Стёрджес рассказывал, что это земля, где водятся огромные звери, растут огромные деревья и живут негры, а также бабочки размером с ладонь.
– Ну хватит болтать! – прикрикнул на них бригадир. За работу.
Ты ушел оттуда в недоумении. Какая Африка? Что за Барбари Коаст? Белых женщин теперь продают в Африку, как рабынь? В голове не укладывалось, но учитывая, сколько индейцев ты сам продал практически в рабство, то почему нет? А вдруг?
Все же ты набрался смелости, заметил на улице напротив кантины матроса потрезвее, и спросил, где это, Барбари Коаст.
– Там! – махнул рукой матрос куда-то влево, в сторону океана.
– В Африке?
– На набережной, придурок! – ответил моряк и сплюнул. – Сука, понаехала деревенщина недоношенная, – и он зашагал прочь вразвалочку, затянув "Сто лет тому назад". Ты узнал вдруг знакомый мотив этой шанти – её ещё Хорас иногда напевал, когда рыбу чистил вам на ужин. Сразу вспомнилось детство.
Разгадка оказалась простой: Барбари Коаст – так называли припортовый район красных фонарей. Тут было не продохнуть от золотодобытчиков, матросов, солдат и всякого сброда. Виски текло рекой, прямо на улицах стояли лоточки со стопками, из окон глазели шлюхи в кружевных сорочках, молча показывая грудь и призывно, но лениво помахивая руками. Заглянув в один из переулков, ты увидел сидящий у стены труп. Видимо, это было послание, но кому и о чем – черт его знает.
Был уже вечер, и ты снял комнату в отеле. В кровать лег с ножом и револьвером в руках. Они так и не понадобились, но много раз в окно в течение ночи долетали пьяный ор, душераздирающие крики, беготня, глухие удары и вопли.
С утра ты начал обходить все бордели, спрашивал везде, не знают ли про таких Мэри и Челси Тапси. В каждом тебя встречали по-разному: в одном – абсолютно равнодушно, в другом – окружали вниманием и заботой, сокрушенно качали головой, предлагали остаться, в третьем смотрели почти с ненавистью и приказывали на хер убираться. От чего это зависело – ты был абсолютно не в курсе. Некоторые заведения выглядели, как дворцы или гостиные в очень дорогих домах (по правде, ты никогда не видел гостиную, но был уверен, что выглядеть она должна именно так). В других с потрескавшихся стен тебе в лицо ухмылялись сифилис и гонорея. В некоторых пахло свежими цветами, в других стоял странный запах, и ты даже спросил у одного мужичка, чем это пахнет.
Он заржал:
– Это опиум, деревня! Попробуй!
Ты сбился со счета и не мог понять, куда заходил, а куда нет. Блуждая в паутине переулков, ты уже даже не был уверен, что без посторонней помощи найдешь свой отель.
Наконец, отчаявшись, ты зашел в очередной притон – "Лепестки Роз" или как-то так он назывался. Бармен с рваным ухом, скребя небритый подбородок ногтями, "украшенными" траурной каймой, выслушал твой вопрос, забросил на плечо полотенце и коротко сообщил:
– Восемь долларов.
За сведения это было вроде как многовато, но в твоем случае выбирать не приходилось.
– Иди наверх, третья комната слева, – ответил он.
– А что там?
– Ты че, тупой?
– ...
– Старушка Тапси там. Ты же сам мне плешь проедал, что её хочешь. Только не жалуйся потом, что старая.
Ты пошел наверх, не веря своим ушам. Выходит, Мэри здесь работала!
Ты открыл дверь и... и увидел её. Она сидела на кровати, уставившись в одну точку, с тазом для умывания на коленях, в одних панталонах, и вытирала полотенцем шею. Прошло восемь лет, а постарела она на пятнадцать.
Она повернула голову и посмотрела на тебя ничего не выражающим взглядом. На щеке у неё была ссадина.
Потом она громко вскрикнула, уронила таз схватила полотенце и кинула им в тебя! Полотенце шлепнуло по лицу.
– Джозеф! – крикнула Мэри Тапси. – Выйди немедленно!!! Выйди!
Тебе пришлось ретироваться в коридор и подождать, пока она оденется.
***
– В пятьдесят пятом или пятьдесят шестом город стал расширяться. Земля на холме выросла в цене, а у нас с Челси не было купчей. Можно было выкупить землю, но она стоила слишком дорого, и у нас не хватило денег. Тогда нас оттуда выселили, а землю продали с аукциона. Пришлось идти работать у других.
Ты спросил, что с Челси.
– Она много пила, – сказала Мэри с грустью. – Потом чем-то заразилась. И как-то заперлась в комнате и распахала себе горло разбитой бутылкой. Год назад, кажется.
– А Хорас?
– Давно его не видела. Наверное, умер.
Ты спросил, как ей здесь.
– Я не жалуюсь, – ответила она, слабо улыбаясь. – В других местах было хуже. Наш босс, Перси, он ещё ничего, – она поежилась, запахнула шаль, как будто было холодно, и поспешила сменить тему. – Ну, а ты, Джозеф, как? Нашел своё золото?
Что ты мог ей рассказать? Как воевал со злыми индейцами? Как отбивался от бандитов? Время этих сказочек прошло безвозвратно.
– Ничего, я знаю, ты всегда был за хороших! – ответила Мэри и снова улыбнулась, отчего вокруг рта её стали видны морщины. Раньше их не было.
Ты сказал, что у тебя есть деньги, и ты хочешь помочь ей.
– Послушай моего совета, сынок, уезжай ты отсюда. Никак ты мне не поможешь. Это Сан-Франциско. Этот город сожрёт всё и всех.
Но ты считал, что ещё посмотрим, кто кого сожрёт.
Босса Персиваля пришлось подождать. Он вышел к тебе в дорогом, но заляпанном клетчатом костюме, со следами сигарного пепла на полах.
И ты сразу понял, какого сорта это был человек.
Это был страшный человек. Он тебя не боялся. Он вообще ничего и никого не боялся. Он смотрел на тебя и улыбался, но ты знал, что он убьет тебя без особых проблем, сам или не сам, достаточно будет ему захотеть. Он был очень уверенный, как будто земля вращалась вокруг каблуков его сапог.
– Выпьем, – сказал он и разлил виски по стопкам. Опрокинул, вытер усы, налил ещё.
Ты тоже выпил.
Ты сказал, что Мэри Тапси – свободный человек.
Перси засмеялся и оглянулся на бармена. Бармен тоже засмеялся. Потом Перси согласился с этим утверждением.
– Да, – сказал он. – Но она – моя шлюха.
– Но она белая! Калифорния – свободный штат.
– Ты, Джо... ничего, что я тебя называю Джо? – усмехнулся Перси, отчего усы его встопорщились, и ты почувствовал, что он почему-то имеет право называть тебя Джо. – Ты не очень хорошо себе это представляешь. Шлюха – это как рыбное место. Вот есть у тебя любимое рыбное место, ты сидишь на нем, закинул удочку. Да, формально, ты не купил эту землю. Но это твое место. Никто не приходит и не говорит – "иди отсюда, теперь это мое." Если, конечно, не заявляет, что прогоняет тебя. Если ты хочешь отнять её – попробуй. Хочешь позвать полицию – попробуй. Хочешь купить – попробуй. Но просто взять и увести её ты не сможешь. Ты из квартала из этого с ней выйти не сможешь, понял?
Не было похоже, что он блефует.
– Короче, – он похлопал тебя по руке. – Приходи завтра в это же время, приноси деньги. Поторгуемся, все решим. А сейчас извини – есть дела поважнее. Но ты мне нравишься, парень, ты мне нравишься. Гарри! Оставь ему бутылку. И любую дырку на выбор! За счет заведения.
Перси ушел.
Ночевал ты в отеле, снова сжимая в руках оружие. Сложно было дотерпеть до вечера, но Перси сказал – в это же время.
И вот, когда ты шел по улице к его заведению, то внезапно для себя... встретил старого друга!
Вернее, ты даже не понял, что это старый друг. Это был парень примерно твоего возраста.
– Джо! – закричал он, с другой стороны улицы и побежал к тебе. – Сколько лет, сколько зим! Ты же Джо с холма, да? Из Тапси-Хауса!!!
Звали его Смитти. Он долго тряс твою руку, хлопал тебя по плечу, расспрашивал, как и что, куда ты пропал, где ты был. Спрашивал, что с Хорасом, как вообще у тебя дела. По его словам вы вместе играли, когда были детьми, даже подрались однажды. А ведь правда, с кем-то ты тогда подрался, только как его звали? Ты не помнил. Он называл тебе имена ваших общих друзей, но ты не мог их вспомнить, как ни силился.
– Ты где остановился? Я зайду завтра, пропустим по стаканчику! Я угощаю, Джо! – попрощался он с тобой. – Проклятье, как же я рад тебя снова увидеть!
Приятно было встретить кого-то из детства.
Ну, пока ты не обнаружил, что у тебя пропали ВСЕ ДЕНЬГИ. Сработано было мастерски. Ты даже не понял, он сам это сделал или кто-то подошел сзади. Ты и сам когда-то воровал из карманов, но это было очень давно, и такого приемчика ты не знал.
Перси сочувственно отнесся к твоей потере.
– Ну черт побери, вот невезуха, а, Джо! Ну, бывает же такое! Но не переживай, мы найдем, кто это сделал. Смитти говоришь? Имя наверняка фальшивое.
Потом Перси перестал дурачиться.
– Значит так, дружок. Хочешь получить свою Мэри Тапси – это можно. От старых шлюх все равно как-то надо же избавляться, правильно? Правильно. Лошадей вот пристреливают, но я не любитель таких мер, так что если ты мне поможешь, я тебе её уступлю. Бери и делай с ней, что хочешь. А может, и денежки верну, посмотрим, как справишься. Слушай сюда.
Он притянул тебя к себе за шею. Рука у него была крепкая, как щипцы.
– Через две улицы живет один человек, я хочу, чтобы ты его убил. Ну, человек – сильно сказано. Китаёза. Китайский босс, вот вроде как я. Это вроде как вождь индейцев, да? Только китаёзы хитрее любых красножопых. Очень плохой человек, столько крови у нас выпил. Убрать его... непросто, дружок, непросто. Сам он такой крепкий дедок, пять футов не будет, а вот охрана у него – два косоглазых мордоворота, здоровые лбы, молчаливые такие. Ходят везде с топорами, представляешь? Такие у них топорики, вроде мясницких, да и револьверами нашими не брезгуют. Я тебе подскажу, где и как его найти, как подкараулить. Тебе надо его убить – вот и всё. Я бы сам его убрал, но мои ребята все примелькались, а ты подозрения не вызовешь. Отправишь его в его китайский ад – и славно. Получишь свою старушку и сто баксов сверху. Ну как, идет?