В 1845 году на Ирландию обрушилась напасть: картофель поразила какая-то неведомая болезнь, особые картофельные микробы. Ирландцы питались-то как раз картошкой, а хлеб в основном продавали в Англию, и пришлось затянуть пояса.
Но в 1846 году англичане решили, что для развития скотоводства (растущей текстильной промышленности нужна была шерсть) надо отменить пошлины на ввоз зерна, и так и сделали. В Англию хлынул поток дешевой американской пшеницы, и цены на ирландский хлеб упали. Большинство ирландцев были издольщиками, платить ренту они больше не могли, и их начали сгонять с земли.
Начался голод. Голод убивает человека примерно за месяц, это мучительная, долгая смерть. А пытаясь что-то перехватить, чтобы унять невыносимое сосущее ощущение в животе, ты сам растягиваешь эту пытку.
Люди на полях стали похожи на тени.
Участь земледельцев в те годы была похожа на какой-то мрачный миф. Ты собирал крошечный урожай картофеля, меньше, чем в прошлом году, вздыхал, сажал большую часть собранного, а в следующем собирал ещё меньше, чем посадил. И так по кругу. Какой тогда смысл сажать? Но что ещё делать? Только сажать и надеяться, что следующий урожай будет лучше. Люди ковырялись в земле, под не перестающим коннемарским дождем, под серым унылым небом, похожие на тени в тоскливом, бессмысленном, сюрреалистическом аду. Они молились богу по привычке, но бог не давал им никакого знака, он молчал, и многим казалось, что умерев, они попадут либо в рай, либо снова очнутся в Ирландии 1846 года.
Многие зеленые поля Ирландии усеяны костями этих отчаявшихся людей, заморенных голодом. Копни несколько раз – и лопата скребанет по чьему-нибудь черепу.
В 1847 году бог, видимо, все-таки услышал их и подал знак – на Ирландию обрушилась эпидемия тифа. Теперь стало ясно – эта земля проклята. В том же году бог подал ещё и персональный знак твоему отцу, Брайану Дайсону – в январе умер Кеннет Дайсон, твой дед, которого ты никогда не видел даже на фото. Не спрашивай, от чего он умер. Это был мор – умирали от самой жизни, потому что такая жизнь была хуже смерти.
Тогда Брайан Дайсон понял, что надо бежать отсюда без оглядки. Он взял в охапку свою жену, платье на которой болталось, как мешок, взял последнего живого ребенка, твоего брата Пэдди, сел на корабль, на котором раньше возили из Африки рабов, и уплыл в Америку, как и сотни тысяч других ирландцев. Уплыл не один, а вместе со знакомыми, среди которых были его двоюродные и троюродные братья, дядя и куча людей с точно неустановленными родственными связями. Прибыв в Нью-Йорк весной 1847 года, они решили отправиться в Айову, потому что им рассказали, что свободной, плодородной земли там завались: купи её вскладчину и трудись спокойно. Землю даже сначала можно было не покупать, а купить потом, но деньги были нужны, чтобы построить дом и купить быков, плуг и семена. Пока доехали, пока нашли – денег на всех не хватило. Они сложили деньги в шапку, потянули жребий, и три ирландца выиграли, а пятеро проиграли.
Чертыхаясь, богохульствуя, проклиная свою судьбу, своих родственников до седьмого колена, американцев, ну и, конечно, англичан, эти пятеро в который раз затянули пояса потуже и пошли в арендаторы.
Арендатор, или, как было принято называть его в Америке, "фермер без фермы" – это человек, который приходит на всё готовое. Вот дом, вот скотина, вот семена, живи. Только плати ренту зерном, ну, а можешь и деньгами, если договоришься.
Хозяином фермы, на которую устроился твой отец, был немец, мистер Крюгер человек практичный и не особенно жестокий. Рента была нормальная. Но то ли от перемены климата, то ли наверстывая упущенное, то ли потому что сработали какие-то неведомые силы организма, твоя мать, Делма, стала рожать детей одного за другим. Она как будто вытаскивала их из-под юбки, словно фокусник кроликов из цилиндра.
По тому, кто из них выжил, а кто умер, можно проследить, какие года были урожайными, а какие не очень.
В 1849 родился Брэди.
В 1850 родился ты.
В 1851 родилась Ита. Ита по-ирландски значит "жажда". Неизвестно зачем так назвали девочку, но умерла она, скорее всего, потому что у Делмы в тот год не было молока.
В 1852 родилась Лиан. Она выжила, но у неё был рахит, поэтому всю короткую жизнь она будет ковылять, и знать, что никто не возьмет её замуж во веки вечные. В 1868 она утопится в Де-Мойн-ривер, но пока все просто будут дразнить её "Уилиан", от
wheel или просто "тачкой", и думать, что это смешно.
В 1853 родился Оскар. Он выжил, он был бойкий паренёк.
В 1854 не родился никто, и твой отец вздохнул спокойно. Но рановато.
В 1855 родилась Трис. Она долго болела, но выжила.
В 1856 родился Слоан. Он был задумчивый, болезненный мальчик.
В 1857 родилась Эйринн. Эйринн умерла от простуды.
В 1858 не родился никто.
В 1859 не родился никто.
В 1860 у матери случился выкидыш.
И больше не родился никто.
ссылка Пэдди же было всего четыре года, когда его взяли с собой в Америку родители. В Ирландии остались могилы ещё двух его братьев.
При этом нельзя сказать, что ваша семья умирала от голода, хотя иногда вы не ели пару дней. Но вокруг были и преуспевающие люди, и многие вам помогали, кто давал полмешка зерна, кто доллар, кто даже хотя бы пирог с рыбой. Мама часто бегала по соседям, что-то перехватывала и перезанимала, что-то продавала, что-то брала стирать, а что-то зашивать. Мистер Крюгер иногда давал отсрочки, а иногда прощал мелкие недоимки, хотя было видно, что если бы не семья, погнал бы он Брайана Дайсона к черту и взял бы другого арендатора.
Папа твой был в долгах всегда, сколько ты себя помнил. Всегда спорил с этим Крюгером: когда был трезвый, всячески выпрашивал отсрочек, а когда пьяный – бранился на чем свет стоит, и даже как-то вилами стал размахивать. Но мистеру Крюгеру это всё было ни по чем: когда у других арендаторов урожаи были выше, он соглашался подождать, а когда не очень – требовал плату в срок.
Самое обидно, что земля-то в Айове была. С 1841 года можно было занять её, а потом выкупить по фиксированной низкой цене. Но чтобы занять, нужен лес для постройки, нужны семена, нужен литой плуг, нужна запряжка волов. А где всё это взять? Скопить? А как ты будешь копить, когда твои дети не ели два дня? Скажешь им: "Дети, вы потерпите, не ешьте еще недельку?"
Но ещё твой папа просто был не очень хорошим хозяином – он не умел растить хлеб и кукурузу, не понимал их, он в Ирландии сажал одну картошку. А когда ты арендатор – ты не выбираешь: какие семена дали, такие и сажаешь. Читать он не умел, чтобы прочитать в книгах, как лучше это делать. Крюгер давал ему советы, но советы – дело такое: иногда посоветовать легко, а сделать не получается. А ещё твой папа ведь выпивал иногда, ты помнишь. Но кто упрекнёт его за это? И ещё – в Америке тогда было много всяких приспособлений, чтобы ускорить и повысить эффективность земледелия. Какие-то хитрые сеялки, бороны, корнеплодорезки... Но папа их тоже не любил и не понимал. Он всё делал, по старинке – вспахать, засеять, помолиться. Работало не очень.
А ещё он до дрожи боялся банков, ссуд, кредитов, процентов и всех этих ужасных умных слов. Он помнил, что творили "законники" в Ирландии, как людей выселяли с земли и оставляли подыхать в канавах. Он помнил Ирландию, и положа руку на сердце, он не хотел всё испортить, потому что так, как было у вас, было намного лучше, чем в Ирландии.
Когда даже в бедной семье рождается первый ребенок – это большое счастье. Когда второй – это здорово. Ты был третьим (фактически пятым), и это уже было непросто, но всё ещё дар божий. Но с тобой уже так не церемонятся.
Когда седьмой ребенок, Эйринн в вашем случае, начинает ходить и случайно выбегает за дверь, мать говорит равнодушным голосом: "Дарра, поди посмотри, чтобы её кабанчик не загрыз." Потому что сил уже никаких на эмоции нет, голова занята тем, как бы вам прожить ещё месяц.
Дом у вас был не очень большой, старый, из тесаных брёвен. Там была одна комната, и кухня, а над комнатой – чердак, на котором вместе спали все дети, кроме самых маленьких, которые спали с мамой. Зимой вам случалось спорить за место у теплой трубы.
Вот такое у тебя было детство. Полуголодное, с оттенком безнадежности, с четким пониманием, что другие люди живут по-другому и едят стейки каждый день. В большой семье, где кто первый встал – того и тапки (кстати, о тапках: летом ты обычно ходил босиком – на ботинки не хватало). С детства ты был свидетелем главного закона экономики – бедные со временем беднеют, богатые со временем богатеют, всё остальное – иллюзии.
Но было ли твоё детство несчастным?