Гармонит. Это обращение священника стаи к старейшине напомнило Джейн о вздорных слухах, которыми перебрасывались меж собой воины Каинового Меча из Мехико-Сити. То были истории о потомке или, в иных версиях, о сире самого Саши Викоса, об Изверге, что отыскал в Турции некий храм и обитавшего там некоего демона, богопротивного чудовища, сминавшего всякий разум, как человек комкает бумагу. Сей демон надел личину богини греков Гармонии, покровительницы союзов меж мужьями и жёнами, и намеревался подчинить древнего Цимици себе, но сам был задушен толстыми, как стволы деревьев, руками не-мёртвого монаха, как только принял облечённую в плоть форму.
Пусть эти пустые, сказочные россказни могли вызвать в каините-слушателе усмешку, один факт в них странным образом не менялся, как бы не приукрашивал каинит-рассказчик. Турция, где Гармонит нашёл свою Гармонию, в те времена звалась Державой Ромейской, чьей столицей был Златой Град Константинополь. И был в те времена Новый Рим богат и могуч, не зная ещё о смрадных полчищах крестоносцев и турков, что в будущем овладеют стенами его и разорят дворцы.
Познавший бездну времени, понимала Джейн, вставал сейчас со своего места и оглядывал стаю пустыми глазами.
- Коли это ночь храбрости, скажу и сам, чтобы вы мужались.
Облекая мысль в древнеанглийскую речь, голос Ливелия был глубок и глух, в нём смешались тени хрипов и стонов, будто говорил израненный и мучимый вечной болью и потерей крови. Но этот голос был полон не жалости к себе и своим ранам, но твёрдости и смирения, смелости пред лицом длящегося без конца небытия.
- Тот, кто написал сии иконы, умер девять лет назад. Те, кто вышил узоры на сих занавесях и выложил мозаику, лишь вторили ремеслу древних мастеров, не бывавши на их родине, - монах движением руки обратил внимание сынов и дочерей каиновых на украшения ложи - Я был там, в Златом Городе, и видел не копии, но истинный восторг из золота, красок и тканей. И видел я Геенну, что хлынула на сей Город, равного которому нет. Затем видел вторую. Затем третью. Четвёртую и пятую. Шестую и седьмую, что полыхнули на горизонте ложными солнцами. А деды мои, Дракон, Йорак и Демдемех, и бабка моя Картаририя, все они видели Геенны, алкающие их крови в их же гнёздах. Вот как много Геенн видел мой род. И всякую Геенну считали последней для всего сущего.
Закрыв крохотную в сравнении с пальцами Цимици книгу, лишённую обложки, он нагнулся и положил её на стол, спрятал руки в рукава ризы. Неужто в самом деле ранен был великан, говоривший столь горьким от мук голосом? Ведь с уголка его губ сбежала тончайшая струйка крови и булькающие звуки вплелись в этот голос.
- Всякая Геенна, что я видел, вырвала из меня, людей, нелюдей и катаканов вокруг кровь холодную и горячую, заставила биться насмерть и хранить веру и стойкость в душе. Однако стяжал я и мои друзья победу над славящими Сета и Ассама, над колдунами и дьяволами, над зверьми и людьми, - тёмно-красный, почти чёрный вязкий ручеёк скользнул по подбородку Ливелия и уронил каплю на пол - Ложный бог египтян сейчас ворочается в этих лесах. Его братья поднялись из своих могил. Чернокнижники впитали в себя силу, какая рвёт ткань мира. Но эти дни и ночи, что случатся дальше, будут лишь восьмой Геенной, увиденной мной. И вы увидите то, что будет после неё, коли ваши души обретут мужество и веру.
Ливелий издал протяжный хрип, будто прочищая горло, и чуть качнул головой вправо, отчего стая услышала тихий костный щелчок.
- Ибо ваша стая будет охранять ключ к победе над Патриархами, нашу библиотеку.
На гладком виске монаха сама собой открылась рана размером с крупную монету, что тоже закровоточила, и над лысой бровью разверзся кривой порез, откуда кровь сбежала на его веко и залила глаз.
- Земля вокруг сего здания, входы и выходы, окна и двери во внутренние секции нашего домена - таково место вашего будущего бдения. Катаканы из змеиного рода, нелюди и чародеи будут желать войти в наши стены и будут должны встретиться с вашей яростью и силой, - Ливелий, тёмно-красный одним оком, не моргнул и вновь оглядел стаю, подолгу задерживаясь на каждом сыне и дочери Каина - Скажите мне, не-мёртвые друзья, какой мощью вы владеете, дабы защитить наше собрание знаний? Чего должны бояться те, кто дерзнёт взять библиотеку штурмом или же проскользнуть незамеченным?