Курт предупредил её. Девушка имела в своём распоряжении достаточно секунд, чтобы выразить ноту протеста в вербальном или же самом физическом воплощении, и она бы наверняка была принята к сведению. Но всё равно подобные вещи происходят в известной степени внезапно, и проконтролировать их никак нельзя. И всё-таки Катерина даже не посмела. Потому, что не смогла? Потому, что не хотела.
Всё происходило не так, как она себе это представляла, но, чёрт возьми, иначе оно и произойти не могло. Измученная ласками, расслабленная оргазмом, она готова была принять не то что Курта - кого угодно. Но Курт был не кем угодно - он был именн6о тем, кем нужно!
А затем всё было как в тумане. Куда-то поднялись ноги, полезла одежда, всё заворочалось так, что никак не уследить. У лисички закружилась голова, и она словно поплыла по волнам, но этому быстро и решительно пришёл конец. Не успела она осознать, кто к её промежности прижалось нечто горячее и плотное, как оно тут же превратилось в резкий всплеск боли.
Всё. Ну вот и всё. Вот она и стала женщиной. Столько лет, столько поползновений к этому юному, желанному телу, и вот оно наконец-то сдалось во власть мужчины. Конечно, в первые секунды Кейт испытывала жуткий страх. Кто знает, если бы полуорк не держал её, не целовал страстно, она бы могла вскочить и убежать, и леший с тем, что девство уже нарушено. Но если бы на его месте действительно было кто-то другой, кто-то мерзкий, нелюбимый... Нет, это был Курт. Это был её друг, к которому и её саму влекло взаимно. Парень, отпускавший сальный юморок и шутивший про колбаски. Твоя колбаска наконец-то оказалась там, где ей самое место. Такая большая, ей, должно быть, было очень приятно в тесной, никем ранее не тронутой киске. А вот было ли приятно девушке? Ну, поначалу, может, и не совсем, но потом... О, потом всё наладилось, и мучения, коих лисичка искренне боялась всю сознательную жизнь, сошли на нет, оставив только то приятное, за что люди, собственно, и любят штуку под названием "секс". Именно им они сейчас и занимались, тут уж совершенно точно и не слицемеришь. Но у девушки было на этот счёт своё, особенное мнение. Они занимались любовью.
Катерина даже и не помнила, в какой момент боль и трепет закончились. Не хотела помнить. Но теперь вместо них было только кое-что очень приятное, такое, что ни она сама, ни какая-либо игрушка не могла сделать. И всему виной был парень, уже принявшийся пыхтеть над совращённым телом, что, впрочем, не скупилось на благодарность и охотно дарило ему своё тело. Это было как в сказке - пожалуй, таким первый раз и должен был бы быть, но Кейт действительно повезло с партнёром. А ему повезло с нею... наверное. Льстило ли парню то, что он был её первым? Ведь это так очевидно и... Ах, довольно глупых вопросов, в такие минуты им не место ни в голове, ни где-либо ещё. А место только всепоглощающей страсти, исполненной тяжёлого дыхания молодого полуорка и тихого попискивания зверолюдки. Прохладная ночь пребывала в своих правах, но если ба она хоть на секундочку заглянула бы в души любовников, то разгорячилась бы до крайности и пребывала в таком виде до самого утра. Но действительно ли всё было так горячо и страстно? Или это было только в голове к Кейт? Может, она просто придумала для себя всё это, чтобы оставить только самые приятные воспоминания? Да даже если так, оно ведь и к лучшему, потому что... потому что Курт был тем, с кем она действительно готова была разделить ложе однажды и, наверное, делить его и впредь. Но об этом они ещё поговорят, а сейчас...
О боги, она собиралась кончить второй раз! И полуорк, кажется, тоже как-то странно запыхтел, громче. Его движения участились, обрели пущую напористость. Лисичка закрыла глазка и полностью сконцентрировалась на надвигающей грозовой туче, собиравшейся вот-вот громыхнуть. И если бы в самый ответственный момент её уста вновь не заняли губы партнёра, её крик был бы слышен на весь прихрамовый квартал. И так они и замерли, трясясь и содрогаясь в переполнявших обоих импульсах финишировавшего порока. Такие горячие, такие раскрепощённые... такие счастливые.