Может быть, Ольга и выглядела страшно, но и в глаза минотавру тоже лучше было не заглядывать. Те, кто не разбираются в призраках, могли сказать, что бык в ярости. Но на самом деле Пинто просто переключился в эфирный диапазон.
Хоть он сейчас и играл перекачанного бойца, мозги-то у него оставались собственные. И этими мозгами кендер прекрасно понимал, что в Ольге сейчас буквально сидит легион призраков. Стада свиней поблизости не было, но это и не важно - главное найти засов, что запирает эти души внутри тела Ольги. И если его где-то и можно заметить, то только на эфирном плане.
Удостоив Ольгу беглым осмотром, минотавр приготовился показать, каков он в бою. Пинто немного странным образом держал боевой топор, очевидно, не имея опыта обращения с таким оружием. Под пальцами сами собой возникли белесые струны из туманной материи призрака.
Пинто ударил по ним рукой, а после раскрутил топор над головой на манер упавшей навзничь ветряной мельницы. Струны издавали тот звук, какой должны слышать грешники, когда перед ними отверзаются врата Ада. Петли, обильно смазанные кровью и оттого ржавые, тяжелые створки и кислотный туман... Все это рождает скрип, стон, хруст сминаемых костей, и чувство, что последний нерв, натянутый до предела, сейчас, наконец оборвется.
В несколько шагов минотавр добрался до мага, затормозив вращение топора о его тщедушную тушку. Бард не уважал бы сам себя, если бы не пел в процессе. То была странная баллада, но она подходила случаю.
Словно лютый волк,
Враг обрушил на нас полк,
Поступь их страшна, как гром.
Мы мертвы, но мы встаем!
Яд и сталь сразили нас,
Сотни стрел торчат из глаз,
Мы встаем в единый строй.
Мертвецы идут на бой!
Пусть я - хладный труп, но я делаю шаг...
Сердца стук. В бой, вновь и вновь!
Мы бежим - под клинки, под огонь!
На земле - наша жизнь, наша кровь.
Мы мертвы, но сейчас мы встаем!