Умирать скучно.
Умирать в таверне было томительно скучно. Пусть для многих забулдыг это – едва ли не единственная возможная участь, но даже на последних мгновениях своей жизни Шариф "Док" Д'Альвино прекрасно понимал, что он достоин большего. В конце концов, человек его профессии должен умирать не иначе, как от неизлечимой болезни, проиграв как во внешней, так и во внутренней борьбе, борьбе своего организма с ненависной хвори – но никак не умерев без боя. Либо же, умереть настоящий лекарь должен в глубокой старости, в окружении близких и родных... Денег.
Среагировал врач, увы, не быстро. Расторопность никогда не была особо сильной его чертой. Лишь когда дверь разлетелась в щепки, Д'Альвино схватил топор и попытался прорубить себе путь к выходу, однако у супостатского моргенштерна были другие планы. Итог: переломанные рёбра, повреждение осколками костей лёгких и сердца, обширный инфаркт и повреждение не самого дешёвого доспеха.
Жадно глотая воздух, Д'Альвино совсем потерял счёт времени, силясь преодолеть жгучую боль в разорванных лёгких. Дышал, потому как без воздуха было не комфортно. И пусть каждый вдох доставлял ему боли не меньше, чем смогли бы доставить десятки ножевых ранений, но помереть, задержав дыхание, Доку мешала гордость. Всё равно ведь помрёт! Так почему бы напоследок на тот свет не прихватить с собой если не вражину-другую, так хоть пару галлонов воздуха, пусть спёртого трактирного, но воздуха?
Меж тем, толпа монстров продолжала бесноваться в объятой хаосом таверне. На умирающее тело в ржавых доспехах обращать внимания никто особого не планировал – даже отобрать едва ли нашлось что. Однако самому доктору было, что сказать:
–Во имя Джергала могучего, заткнитесь и давай к делу!.. Я что, весь вечер ждать буду?–Приложив усилия ещё более адские, чем боль в груди, прохрипел доктор, ожидая, что хоть кому-то хватит ума наконец добить его, прежде чем это сделают внутренние кровотечения.
Однако особого внимания он привлечь к себе не мог. Лишь лежал на прогнившем деревянном полу посреди заходящейся пламенем таверны, сжимал дрожащей рукой рану. Перед глазами плыло, сам док едва не захлебнулся кровью, а веки становились всё тяжелее и тяжелее.
Чтобы хоть как-то прояснить, когда же закончится его агония, Док скинул перчатку и, всё той же трясущейся рукой, дотянулся до своей шеи – попытался прощупать пульс.
–"Остановился"–почти неслышно вынес Док свой последний диагноз...