Еще на собрании Фредерик испытывал жгучее желание осадить оскорбившего темного эльфа молодчика. Он бы и вмешался, будь задет кто-нибудь иной, кто-нибудь, кто не смог бы постоять за себя сам. Но боец слишком уважал Терена, чтобы отобрать у него право самому спросить "за базар". Да и перед тем как ломать лицо, сперва стоит дать это самое лицо сохранить. И в буквальном, и в... а нет, только в буквальном смысле, ибо иных смыслов дварф не признавал. Понарождаются, понимаешь, в достатке, а потом позволяют себе всякого. Но ничего, Фред решил что он все поправит: и если это будет не склочный характер нового сопартийца, так челюсть.
В тюрьме сразу стало видно кто про что: гномка и молодой парнишка явно чувствовали себя неловко, кучкуясь как малые котята. Сам же дварф считал себя уже матерым дворовым кошаком: таким, со сломанными ушами и лишь половиной хвоста. Потому он стоял на передовой, с остальными "взрослыми", с задумчивым видом, и время от времени понимающе кивал. Собственно, пока красных мантий и прочих угроз на горизонте нет, Фред и не вмешивался. Разговоры пусть на себя берут головастые и безбородые, а ему побоку. Если чего уж откровенно дурного задумают то он и так поймет да вмешается.