Ловчий призадумался, помнит ли он своё имя. Нет, он, конечно, помнил, но его никто так давно им не называл, что он иногда забывал его, а потом ходил, как с занозой в ноге, целый день, пытаясь раскопать в памяти. А потом находил, и думал – зачем я его искал? Ловчий и Ловчий – всё и понятно. А как тебя при рождении назвали... Кого-то вон Святославом назвали, а он подлецом оказался, а Ратибор трусом, а Будимир первый брату в спину и ударил. Зачем они тогда, имена эти, раз все равно бабушка надвое сказала, по ним выйдет человек или совсем не по ним? Чтоб людей различать? Так чего его, Ловчего, различать, и так понятно, не перепутаешь.
И все же без имени было немного обидно. Как будто не от отца с матерью родился, а просто из глины слепили тебя, наделили жизнью, чтобы ходил по свету и всякую погань ловил, а потом рассыпался (вон даже уж и малой этот заладил, "старче" да "старче", наверное, и впрямь уже старость подходит) – ну и забыли. Ничего, нового слепим.
"Ну, может, так оно всё и есть. Только я сам себя таким слепил. Значит, и обижаться не на кого."
– Полозом так Полозом, – ответил он. – Насчет помыться мысль хорошая. Только ить нам же тогда и одежду стирать и просушивать. А это огонь нужен, дрова. Найдется? Да и кони тоже – вон, на чуть-чуть отошел, а уже за ними нечисть приползла. Как бы вместо них костяки одни не обнаружить. Есть их где припрятать надежно?
Подмывало спросить у этого Полоза, чего он сам-то с Кровавоглазом не заодно, считай же братья троюродные. Но, во-первых, мог и обидеться. А во-вторых, может, и заодно, только так он тебе и скажет. А в-третьих, если заодно – то чего он с варягами этими возился и норой своей рисковал? Не сходится. Так что Ловчий оставил свои подозрения при себе.
– Змей-то за день не отлежится? А то кто его такого ядовитого знает.
Но в целом оглядев своё изгвазданное воинство, Ловчий был настроен на привал.
Сдержанно кивнул он огнедеве, дескать, уважь человека, не о чепухе какой-то просит.