– Гроза пройдет мимо! Саваг знает приметы! – рубит Луций воздух рукой.
Кто-то нанес удар по припасам. По самому ценному. Зачем? Чтобы они умерли здесь голодной смертью? Да для этого можно было сжечь корабль. Кто-то хочет, чтобы экспедиция повернула назад.
Или же это просто диверсия? С целью отвлечь внимание. Но от чего?
Арабки? Кто-то из них решил перейти обратно на сторону Фейрузы? Как она их заставила? Архип? А может быть! Может быть его глупость только напускное, и он не так прост. Но у Фейрузы есть и другие люди. Рабы, например. Кто-то из рабов? Но нет, это и впрямь глупо, они же сами и передохнут. Гуннский лазутчик? Возможно. Но для гуннов припасы – это добыча, зачем её сжигать? Нет, гунны угнали бы скорее уж лошадей.
Можно долго сидеть и думать, но времени-то как раз и нет. Соображай быстрее, Луций. Ни на что у тебя времени нет. Где ты сейчас нужнее всего?
– За мной! – раздраженно рявкает он, приняв решение.
И ведёт их обратно в шатер, оставив одного из солдат снаружи.
– Что бы там ни произошло, трибун Татион справится, – говорит Луций. – Если ты, Тиест, можешь помочь ему, вызвав дождь – вызывай. А теперь так. Удар не случайно нанесли именно сейчас. Это куда проще было бы сделать потом, когда все уснули бы. Нет, я думаю, их интересует что-то, что в этом шатре, пока мы это не нашли. Поэтому мы останемся здесь. Клавдий. Я уважаю тебя, но увы, мне придется тебя связать и заткнуть рот. Как и раньше, это всего лишь мера предосторожности. Я надеюсь, что это тебя не обидит, ведь и твои пациенты не обижаются, когда ты режешь их для их же блага. Тиест, поскольку ты принес клятву, я тебе доверяю. Не обмани моего доверия, мистик.
– А теперь мы потушим огонь и сядем у стен, и будем сидеть тихо, как мыши. Если кто-то попытается проникнуть в шатер, в проем со стороны входа его будет видно, а ему нас, нет. Если же попытается разрезать ткань, мы это услышим. Брать по возможности живым. На землю! Выбирайте места почище. Знаю, знаю, неприятно. Придется это перетерпеть, друзья мои. Зажмите носы и дышите через рот, главное тихо.
Затем он говорит легионеру на входе:
– Стой на посту, иногда обходи шатер по кругу. Если тебя попробуют отвлечь – сделай вид, что отвлекся. Увидишь, что что-то происходит – кричи об этом так, как будто зовешь людей из лагеря. Короче, сделай вид, что мы ушли в лагерь. Не бойся, воин, им нужен не ты. Давай, во имя Рима, здесь твой пост.
Он возвращается назад.
"Блядь, – думает он. – Вот у кого-то служба – говорить умные речи в красивых залах. А у меня? Одно дерьмо! Люди через одного предают. Выдали безумную бабу в напарники, которая мало того что своими ебанутыми замыслами может гуннов на Рим натравить, ещё и не стесняясь, свежует людей... Придурошные идиоты думают про меня не весть что. Ещё и пожар теперь! А в заключение, для полного счастья, я должен лежать рядом с лужей крови и дышать дерьмом. Сука. Не знаю ещё где, не знаю ещё кто, но кто-то за это заплатит мне. Утешает только одно – я не знаю другого человека в Империи, который стал бы это всё терпеть. Я легко назову три десятка агентов, которые подняли бы лапы и сказали: "Нет, мы не пойдем дальше!" Хер вам. Я пойду до конца. Я Луций Цельс Альбин, и от меня зависят пятьдесят миллионов жизней. Я сказал Архипу неправду. Никто не придет меня сменить. Никто не закроет Империю грудью, если меня не станет. Я – последний рубеж. Ладно. Пятьдесят миллионов жизней стоят того, чтобы пережить и не такое дерьмо, а я не белоручка. Я был в местах похуже."