– В их земле жены ведут себя так, и это считается правильным, – говорит он солдатам, видя их недовольство. – Эта же земля не наша, и не их, так что не осуждайте их. Ибо Иисус сказал: "Не судите, да не судимы будете."
Есть у христиан одно свойство – они всегда норовят начать выяснять, кто же лучший христианин. И этот спор имел бы смысл – если бы целью его было выяснить, кто же лучше, чтобы всем потом так и делать. Увы! Смысл этого спора всегда – показать, что каждый христианин лучше, чем другой. Хотя казалось бы, христиане могут быть только двух типов – те, кто спасутся, и те, кто нет. Подожди до смерти и узнаешь, кто же был лучше.
Луций не первый раз читает Евангелие, и как всегда делает это с большой внутренней неохотой. Читать эту книгу для себя – это одно, но читать её для других, произносить слова Бога – для этого надо иметь частичку святости, хоть маленькую искорку, хоть песчинку. А какая святость может быть в ядовитом скорпионе, жалящем крыс в брюхо? Какая святость может быть у палача, убийцы и предателя? Только показная, как у Аврелиана Тавра. Ею и придется воспользоваться. О, это он умеет. Несложно.
Но уж если делать, то как следует, со смыслом. И потому Луций читает молитву на латыни – чтобы привлечь внимание людей понятными им словами, а не греческой тарабарщиной, и крестится, как ему должно. Потому что будь ты скорпион или хоть август, но когда ты читаешь Библию, ты касаешься пальцами и языком края одежды своего Бога, и в этот момент не пристало врать. Бог не благословит то, что начинается с его именем на устах, но во лжи.
Читая "Отче наш" Луций думает, что христианство – вера для зрелых людей. Сколько лет вечно молодой Афродите? Сколько лет хромому Гефесту? Сколько лет Юпитеру? Нисколько. Этих богов придумали для детей, которые все равно не поймут разницу между тридцатью и сорока годами, они просто видят, что этот – старик, а та – юная красавица, а у этой вообще нет возраста.
Христу было тридцать три года не случайно. Он был мудр, но он не был старцем. Христу было, что терять и от чего отказываться. У Петра было трое детей, у Иакова четверо. У Филиппа была жена. У многих других – семьи.
Язычество – это рецепт пирога. Делай так, а так не делай, и получишь свой подарок, свою награду. Ты – мне, я – тебе, мой малыш. Боги велики, а ты мал, но кое-что они тебе все-таки дадут.
Евангелие же рассказывает нам не о том, как поступать – Евангелие говорит о том, что важно. Христианство не упрощает этот мир, Слово Божие – не для тех, кто ищет легкого пути. И потому праздновать в молчании – правильно. Разговор с Богом – это не представление, а серьезное дело, и читая Библию, ты приглашаешь людей проявить зрелость.
И потому Луций серьезен. И пусть оно и выглядит так: у них гуляния и веселье, а у нас – разговор о важном. Ибо нас ждут важные дела, которые отзовутся в вечности, и отправляться в такое путешествие нужно не с хохотом и хмельным угаром, а подумав о том, что имеет для тебя значение.
А путешествие начнется именно сейчас. Готы, Новиодун, корабль, море – это всё была только разминка, братья. И не слова веселья нужны людям, а слова утешенья, потому что сердца их дрожат.
"И был страх у всех живущих вокруг них, – читает Луций, поглядывая на собравшихся, – и по всей горной стране Иудейской шла молва о всём этом.
И все слышавшие положили это на сердце свое и говорили: что же будет дитя это? Ибо рука Господня была с ним.
И Захария, отец его, исполнился Духа Святого и пророчествовал, говоря:
Благословен Господь Бог Израилев, что посетил и сотворил искупление народу Своему,
и воздвиг нам рог спасения в доме Давида, отрока Своего, –
как Он сказал устами святых древних пророков Своих, –
спасение от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас:
сотворить милость отцам нашим и вспомнить завет Свой святой,
клятву, которою Он клялся Аврааму, отцу нашему,
чтобы безбоязненно, избавившись от руки врагов,
служили мы Ему в святости и праведности, все дни наши пред Ним.
И ты, дитя, пророком Всевышнего будешь названо,
ибо ты будешь идти пред Ним, чтобы приготовить пути Ему,
дать народу Его познать спасение в отпущении грехов их,
по глубине милосердия Бога нашего, которым с высоты посетит нас Восходящее Светило,
воссиять сидящим во тьме и тени смерти, направить ноги наши на путь мира."
Ведь это про нас. Ведь это мы идем не просто так, не за добычей, не за славой. Мы бросаем свои жизни в огонь и вверяем свои души в руки Господа там, где больше никто нам не сможет помочь, не ради чепухи. Мы идем спасать Империю от страшного зла. А потому молим Господа, чтобы он приготовил нам путь.
"И благословил их Симеон и сказал Мариам, Матери Его: вот, Он лежит на падение и восстание многих во Израиле и в знамение прорекаемое,
и Тебе же Самой душу пройдет меч, чтобы раскрыты были во многих сердцах помышления."
И наши души также пройдет меч, но это для того, чтобы помышления были раскрыты, и кто-то принял решения, и где-то вместо пепелищ, вроде того, в которое превратилась Ольвия, остались бы города. И живые люди.
"Сотворите же плоды достойные покаяния, и не начинайте говорить самим себе: «отец у нас Авраам», ибо говорю вам, что может Бог из камней этих воздвигнуть детей Аврааму.
Уже лежит и топор при корне деревьев: итак, всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубается и бросается в огонь,
И спрашивал его народ, говоря: что нам делать?
Он же отвечал им: у кого две рубашки, пусть поделится с неимущим, и у кого есть пища, пусть так же поступает.
Пришли же и мытари креститься и сказали ему: Учитель, что нам делать?
Он же сказал им: ничего больше положенного вам не взыскивайте.
Спрашивали его и воины, говоря: а нам что делать? И сказал им: никого не насилуйте, не вымогайте доносами и довольствуйтесь своим жалованьем.
И ждал народ, и размышляли все в сердцах своих об Иоанне: а не Христос ли он сам?
И ответил Иоанн, обращаясь ко всем: я водою крещу вас; идет же Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви Его. Он будет крестить вас Духом Святым и огнем.
Лопата Его в руке Его, чтобы очистить гумно Свое и собрать пшеницу в житницу Свою, а мякину Он сожжет огнем неугасимым."
Луций испытующе смотрит в глаза солдат. Как они поняли это? Почувствовали ли силу этих слов? Почувствовали ли, как важна их миссия, о которой они пусть ничего не знают, но догадываются? Почувствовали ли, что их отряд – всего лишь предвестник страшных событий? Что от них зависит, будет ли над Римом, Константинополем и над прочими городами витать только Святой Дух, или ещё и огонь? Понимают ли они, что топор, тот самый топор при корне – вот он, на Дунае? Или, как и Флавий Тавр Аврелиан, не видят, не чувствуют?
"И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, скажи камню этому, чтобы он сделался хлебом.
И ответил ему Иисус: написано: «Не хлебом одним жив будет человек».
И возведя Его, показал Ему все царства вселенной во мгновение времени.
И сказал Ему диавол: Тебе дам всю эту власть и славу их, потому что мне предана она, и я, кому хочу, даю ее.
Вот и Ты, если поклонишься мне, всё будет Твое.
И ответил ему Иисус: написано: «Поклоняйся Господу Богу твоему и Ему одному служи».
И повел он Его в Иерусалим и поставил на крыло храма и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз.
Написано, ведь: «Ангелам Своим заповедует Он о Тебе сохранить Тебя»,
И: «На руках понесут Тебя, чтобы Ты не преткнулся о камень ногою Твоею».
И ответил ему Иисус: сказано: «Не искушай Господа Бога твоего»."
И вас, воины, будут искушать, и меня будут искушать, и всякого, кто идет с нами.
Но помните притчу о мехах и вине.
"Никто не ставит заплату на одежду ветхую, оторвав от одежды новой: иначе и новую разорвет и к ветхой не подойдет заплата от новой.
И никто не наливает вино молодое в мехи ветхие; иначе прорвет вино молодое мехи, и само вытечет, и мехи пропадут:
Но вино молодое надо наливать в мехи новые.
И никто, испив старого, не захочет молодого, ибо говорит: «старое хорошо»."
Луций чувствует, что устал.
Он знает, что это не его дело – проповедовать солдатам. Его дело – приказывать, наказывать и поощрять.
Но он должен сделать так, чтобы они задумались. Человек, который думает – во много раз сильнее человека, который веселится и бегает нагишом. Потому что когда настанет момент действовать, тот, что веселился, сперва задумается, тот же, кто уже подумал, будет действовать.
Луций читает дальше.
"Как можешь говорить брату твоему: «брат, дай, я выну соринку, что в твоем глазу», не видя у себя в глазу бревна? Лицемер, вынь сперва бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть соринку, что в глазу брата твоего.
Нет дерева доброго, которое производило бы плохой плод, нет и дерева плохого, которое производило бы добрый плод.
Ибо всякое дерево познается по его плоду. Ведь с терния не собирают смокв, и с колючего кустарника винограда не снимают.
Добрый человек из доброго сокровища сердца износит доброе, и злой из злого износит злое. Ибо от избытка сердца говорят уста его.
Что вы зовете Меня: «Господи, Господи!» и не делаете того, что Я говорю?
Всякий, приходящий ко Мне и слушающий Мои слова и исполняющий их, – Я покажу вам, кому он подобен.
Подобен он человеку, строящему дом, который раскопал землю и углубился и положил основание на скале. Когда же случилось наводнение, хлынула река на дом тот и не смогла поколебать его, потому что построен он был хорошо;
а слышавший и не исполнивший подобен человеку, построившему дом на земле без основания. И хлынула на него река, и тотчас он развалился, и было падение дома того великое."
Ну, это вы совсем недавно сами видели: "как рухнул дом" одного бородатого идиота. И вместо того, чтобы смеяться тогда над ним, вы бы, как и приказывал трибун, заткнули пасти, и подумали, а не оплошали ли сами? Не ошиблись ли где-то? Не просмотрели ли что-то? Задумайтесь сейчас, пока не поздно.
Луций читает и про сотника.
"И был при смерти больной раб некоего сотника, которому он был дорог.
Услышав об Иисусе, он послал к нему старейшин Иудейских, прося Его придти спасти раба его.
И они, придя к Иисусу, просили Его усердно и говорили: он достоин, чтобы Ты сделал ему это:
он любит народ наш, и сам построил нам синагогу.
Иисус пошел с ними. И когда Он был уже недалеко от дома, сотник послал друзей сказать Ему: Господи, не утруждай Себя. Ибо не достоин я, чтобы Ты вошел ко мне под кров;
поэтому я и себя самого не счел достойным придти к Тебе, но только скажи, и будет исцелен отрок мой.
Ведь и я человек подначальный, имеющий в своем подчинении воинов, и говорю одному: «пойди», и идет, и другому: «приходи», и приходит, и этому рабу моему: «сделай это», и делает.
Услышал это Иисус и удивился ему; и повернувшись к сопровождавшей Его толпе, сказал: говорю вам, что Я и в Израиле не нашел такой веры.
И возвратившись в дом, посланные нашли раба здоровым."
Он хочет, чтобы солдаты поняли – да, никогда они не будут равны с ним. Да, он всегда будет стоять выше них, командовать ими и сидеть на почетном месте. Но он, Луций, знает, что есть величины, перед которыми разница эта не играет роли. И когда цель настолько велика, настолько важна, стоит ли думать о том, кто стоит выше, а кто ниже? Или важнее просто исполнить свой долг, на каком бы месте он ни был?
И Луций читает о сеятеле и семенах, потому что разве можно это не прочитать? Тут и так все понятно.
"Вышел сеятель сеять семя свое, и когда сеял, иное семя упало при дороге и было затоптано, и птицы небесные поклевали его.
Иное упало на скалу и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги.
А иное упало между тернием, но взошло с ним и терние и заглушило его.
И иное упало на землю добрую и взошло и произвело плод сторичный. Говоря это, Он возглашал: имеющий уши слышать, да слышит.
И спрашивали Его ученики Его: что могла бы значить притча эта?
Он же сказал: вам дано познать тайны Царства Божия, а прочим в притчах, чтобы они видя не видели и слыша не уразумели.
Вот, что значит эта притча: семя есть слово Божие.
Те, что при дороге, – это услышавшие; затем приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они, уверовав, не были спасены.
Те же, что на скале, – это те, которые, услышав, с радостью приемлют слово, но не имеют корня; они короткое время верят, и во время искушения отступают.
А упавшее в терние, – это услышавшие, но на путях жизни подавляют их заботы и богатство и наслаждения житейские: и их плоды не дозревают.
А то, что на доброй земле, – это те, которые, услышав слово, держат его в сердце добром и благом и дают плод в терпении.
Никто, зажегши светильник, не покрывает его сосудом или не ставит под кровать, а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет.
Ибо нет скрытого, что не стало бы явным, ни сокровенного, что не было бы узнано и не вышло бы наружу.
Итак, смотрите, как вы слушаете. Ибо кто имеет, тому дано будет, и кто не имеет, у того взято будет и то, что ему кажется, что он имеет."
Вот эта фраза, о сокровенном, что выйдет наружу – она всегда его заставляла нервничать, слишком уж много тайн он знает, слишком сильно его служба связана с секретностью.
Каждый раз приходится говорить себе, что это не про нашу жизнь, но про ту, вечную, а в той, вечной, его не будут судить за его дела. Его казнят без суда, растянув казнь на вечность. А значит, неважно, кто и что узнает, ведь так? А вот вам, братья, надо бы побеспокоиться об этом, надо.
И лучше бы рассказать все, что у вас на душе, для начала мне.
"Говорил же Он всем: если кто хочет за Мною идти, да отречется от самого себя и да берет крест свой всякий день, и следует за Мною.
Ибо, кто хочет душу свою спасти, тот погубит ее; кто же погубит душу свою ради Меня, тот и спасет ее.
Ибо что выгадает человек, приобретя весь мир, а себя самого погубив, или повредив себе?
Ибо, кто постыдится Меня и Моих слов, того Сын Человеческий постыдится, когда придет во славе Своей и Отца и святых ангелов.
Говорю же вам истинно: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, доколе не увидят Царства Божия."
Как не прочитать эти строки тем, кто идет в страну одержимых дикарей? Что, как ни такие слова, могут укрепить и утешить их?
Луций чувствует смирение. Он знает, что скоро там будет про скорпионов, и это место надо читать, чтобы помнить, кто ты и зачем ты нужен.
Но не надо бояться этого места, надо лишь читать так, чтобы люди понимали смысл, который больше самих слов.
"Слушающий вас Меня слушает, и отвергающий вас Меня отвергает, а Меня отвергающий отвергает Пославшего Меня.
Возвратились же семьдесят с радостью и говорили: Господи, и бесы покоряются нам во имя Твое.
Он же сказал им: Я видел сатану как молнию с неба упавшего.
Вот, Я дал вам власть наступать на змей и скорпионов и – над всею силою врага; и ничто не повредит вам.
Но тому не радуйтесь, что духи вам покоряются, а радуйтесь, что имена ваши вписаны на небесах.
В этот час Он возликовал Духом Святым и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты сокрыл это от мудрых и разумных и открыл это младенцам. Да, Отче, ибо так было благоугодно Тебе."
Да, именно так. С Божьей помощью мы, впятидесятером, сможем одолеть эту погибель Империи, что живет здесь, на краю мира. А иначе – никто и никак.
"И сказал им: у кого из вас будет друг, и придет он к нему в полночь и скажет ему: «друг, дай мне в долг три хлеба,
потому что друг мой пришел ко мне с пути, и мне нечего предложить ему»;
и тот изнутри ему ответит: «не беспокой меня: дверь уже заперта, и дети мои со мною на постели; не могу встать и дать тебе», –
говорю вам: если он и не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его поднимется и даст ему всё, что ему нужно.
И Я говорю вам: просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучитесь, и отворят вам.
Ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащемуся отворят.
Какой из вас отец, если сын попросит хлеба, подаст ему камень? Или рыбы, – и он, вместо рыбы, подаст ему змею?
Или, может быть, попросит яйцо? Неужели он подаст ему скорпиона?
Итак, если вы, будучи злы, умеете давать дары благие детям вашим, тем более Отец Небесный даст Духа Святого просящим у Него."
"Да, – думает Луций. – И это ровно то, что я делал много раз. Подавал жало в протянутую руку. И жалил. И неважно, чья то была рука, и что было за сердце у человека, протягивавшего её, и пусть у него была у самого душа крысы. Я делал это. И пусть я не заслужил ни суда, я все же смиренно прошу простить мне эти грехи. Не потому что я надеюсь на прощение, а потому что я знаю, что жил грешно. Помилуй меня Господи. Помилуй. Пусть я приговорен заочно, пусть я не человек. Но я должен попросить Тебя. Смысл раскаяния в самом раскаянии, а не в прощении."
"Говорю же вам, друзьям Моим: не бойтесь убивающих тело, и затем неспособных ничего больше сделать.
Но укажу вам, кого бояться. Бойтесь того, кто по убиении имеет власть ввергнуть в геенну. Да, говорю вам: его бойтесь.
Не пять ли воробьев продаются за два ассария? И ни один из них не забыт у Бога.
А у вас на голове и волосы все сосчитаны. Итак, не бойтесь: вы лучше многих воробьев."
И пусть вы – желторотые новобранцы и никчемные рабы, Господь смотрит на вас сейчас и впредь. Помните об этом.
"И сказал Он такую притчу: была у человека смоковница, посаженная в винограднике его, и пришел он искать плода на ней, и не нашел;
и сказал виноградарю: «вот три года, как я прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу. Сруби ее, к чему она и землю истощает?»
Но тот сказал ему в ответ: «господин, оставь ее и на этот год, а я тем временем окопаю ее и унавожу,
не даст ли плода на будущий год. Если же нет, ты ее срубишь»."
Так же и вы. Не бойтесь меня, магистриана, палача и убийцу, сжигающего людей. Ибо я разберу дело ваше и не уничтожу вас, если не найду в этом необходимости. Бойтесь того, что вы умрете грешными, и душа ваша не даст плода.
"И говорил Он приглашенным притчу, замечая, как они выбирали себе первые места:
когда позовет тебя кто-нибудь на брачный пир, не садись на первое место; как бы не оказалось среди приглашенных им кого-нибудь почетнее тебя,
и не пришел бы позвавший тебя и его и не сказал тебе: «дай ему место», и тогда ты займешь со стыдом последнее место.
Но когда тебя позовут, пойди, и сядь на последнее место, чтобы, когда придет пригласивший тебя, он сказал тебе: «друг, передвинься повыше»: тогда будет тебе честь перед всеми возлежащими с тобою,
потому что всякий возносящий себя смирён будет, и смиряющий себя вознесён будет."
И об этом помните, воины. И будете вознаграждены за смирение и за усердие. "Тот же, кто пренебрегает смирением, будет низвергнут," – думает Луций. И он читает дальше:
"Кто не несет креста своего и не идет за Мною, не может быть Моим учеником.
Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержек: может ли он довести до конца?
Чтобы, когда он положит основание и не будет в силах завершить, все видящие не начали бы смеяться над ним,
говоря: «этот человек начал строить и не был в силах завершить».
Или какой царь, идя на войну против другого царя, не сядет и не посоветуется прежде, силен ли он с десятью тысячами противостать идущему на него с двадцатью тысячами?
Если же – нет, то пока тот еще далеко, он отправляет посольство и спрашивает об условиях мира.
Так и всякий из вас, если не откажется от всего, что имеет, не может быть Моим учеником.
Поэтому: соль хороша; но если и соль станет пресной, чем вернуть ей силу?
Ни в землю, ни в навоз она не годится. Ее бросают вон. Имеющий уши слышать да слышит."
И вот, про овцу, это тоже нужно прочитать.
"И сказал Он им такую притчу:
кто из вас, имея сто овец и потеряв одну из них, не покидает девяноста девяти в пустыне и не идет за пропавшей, доколе не найдет ее?
И найдя, он берет ее на плечи радуясь,
и придя к себе в дом, созывает друзей и соседей и говорит им: «порадуйтесь со мной, потому что я нашел овцу мою пропадавшую».
Говорю вам, что так на небе радость будет больше об одном грешнике кающемся, чем о девяноста девяти праведниках, которые не нуждаются в покаянии."
И также у меня, братья: не бойтесь оступиться – бойтесь покривить душой и не исправить того, где ошиблись. Ибо исправивший ошибку более ценен, чем не допустивший её.
Луций вспоминает Требония, его самоуверенное: "Мы не могли ничего сделать," – да, быть может, раскаяние спасло бы трибуна. Быть может, тогда всё сложилось бы для него по-другому. В чем же следует раскаяться самому Луцию? В столь многом.
"Верный в малом – и во многом верен, и неправедный в малом – неправеден и во многом,
Итак, если вы в неправедном богатстве не оказались верны, кто вверит вам то, что истинно?
И если вы в чужом не оказались верны, кто вам даст ваше?
Никакой раб не может служить двум господам: или одного возненавидит, а другого возлюбит; или к одному привяжется, а другим пренебрежет. Не можете Богу служить и богатству."
А вы вон на языческие пляски засматриваетесь. Ох, братья, укрепите свою веру. Скоро понадобится вам быть верными во многом.
"И когда входил Он в одно селение, встретили Его десять человек прокаженных, которые остановились поодаль.
И заговорили они громким голосом: Иисус Наставник, помилуй нас.
И увидев, Он сказал им: пойдите, покажитесь священникам. И было: пока они шли, очистились.
Один же из них, увидев, что исцелен, возвратился, громким голосом прославляя Бога.
И пал на лицо свое к Его ногам, благодаря Его; и то был Самарянин.
И сказал Иисус в ответ: не десять ли очистились? Где же девять?
Не нашлось никого, кто возвратился бы воздать славу Богу, кроме этого иноплеменника?
И сказал ему: встань, иди; вера твоя спасла тебя."
Луций любил это место о прокаженных. Оно учило, что благодарность – есть благо для благодарного, а не для того, кому благодарны. Это было важно.
"Сказал же и некоторым, уверенным в собственной праведности и уничижавшим остальных, такую притчу:
два человека вошли в храм помолиться, один – фарисей, а другой – мытарь.
Фарисей, став, молился про себя так: «Боже, благодарю Тебя, что я не как прочие люди: грабители, обманщики, прелюбодеи, или даже как этот мытарь:
пощусь два раза в неделю, даю десятину от всего, что приобретаю».
Мытарь же, стоя вдали, не смел даже глаз поднять на небо, но бил себя в грудь и говорил: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику».
Говорю вам: этот пришел в дом свой оправданным, а не тот. Ибо всякий, возносящий себя, смирён будет, а смиряющий себя вознесён будет."
И эту притчу он также любил. Ведь смысл её не в том, что надо бить себя в грудь – и тогда спасешься. А в том, что нельзя почивать на лаврах, чего бы ты ни добился. Насколько прекраснее была бы Империя, если бы каждый десятый носил это в своем сердце?
А вот эта притча о десяти слугах, была жестока, и Луций тоже прочитал её, потому что все они жили в жестоком мире. И людям зрелым надо знать об этом.
"Он сказал: некий человек знатного рода отправился в дальнюю страну, чтобы получить себе царство и возвратиться.
Призвав же десять слуг своих, он дал им десять мин и сказал им: «пустите их в оборот, пока я не приду».
Но сограждане ненавидели его и отправили вслед за ним посольство, чтобы сказать: «не хотим, чтобы этот воцарился над нами».
И было: когда он возвратился, получив царство, приказал он позвать к нему тех слуг, которым дал деньги, чтобы узнать, кто что приобрел.
И явился первый и сказал: «господин, мина твоя дала десять мин».
И он сказал ему: «хорошо, добрый слуга; за то, что ты в малом оказался верен, властвуй над десятью городами».
И пришел второй и сказал: «мина твоя, господин, принесла пять мин».
Сказал же и этому: «и ты будь над пятью городами».
И другой пришел и сказал: «господин, вот мина твоя, которую я хранил в платке;
ибо я боялся тебя, потому что ты человек непреклонный: берешь, чего не клал, и жнешь, чего не сеял».
Говорит ему: «твоими устами буду судить тебя, лукавый слуга! Ты знал, что я человек непреклонный: беру, чего не клал, и жну, чего не сеял.
Почему же ты не дал денег моих в оборот? И я, придя, получил бы их с ростом».
И он сказал бывшим при нем: «возьмите от него мину и дайте имеющему десять мин».
И сказали они ему: «господин, у него десять мин».
«Говорю вам, что всякому имеющему дано будет, а у неимеющего будет взято и то, что он имеет.
А врагов моих этих, не пожелавших, чтобы я воцарился над ними, приведите сюда и заколите передо мною»."
Слова Писания чем дальше, тем становятся более грозными, и Луций не чувствует больше усталости. Он читает дальше.
"И начал говорить народу такую притчу: человек насадил виноградник и сдал его виноградарям и уехал надолго.
И в свое время послал к виноградарям раба, чтобы дали ему от плодов виноградника, но виноградари прибили его и отослали ни с чем.
И он сделал больше: другого раба послал, но они и того, прибив и обесчестив, отослали ни с чем;
и он сделал еще больше: третьего послал, но и этого они, изранив, выгнали.
И сказал господин виноградника: «что мне делать? Пошлю сына моего возлюбленного. Может быть, его устыдятся».
Но увидев его, виноградари стали рассуждать между собой, говоря: «это наследник; убьем его, чтобы наследство стало нашим».
И выбросив его вон из виноградника, убили. Что же сделает с ними господин виноградника?
Придет и предаст смерти виноградарей этих и отдаст виноградник другим. Услышав это, они сказали: да не будет!
Он же, взглянув на них, сказал: что значит это слово Писания: «Камень, который отвергли строители, он сделался главою угла»?
Всякий, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того обратит в прах."
Он обводит их взглядом снова. Как они поняли эту знаменитую притчу? Понимают ли они, что даже здесь, вдалеке от Рима, Константинополя, Антиохии, все они – люди Империи. И Империя спросит с них. И с Квирины, и с Атии, пусть она и рабыня, и с самого распоследнего солдата. Не стойте под камнем, который стоит во главе угла, братья. Не стойте. Он раздавит вас.
"Итак, положите себе на сердце не обдумывать заранее, что сказать в свою защиту,
ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не сможет ни противостать, ни воспрекословить ни один из противящихся вам.
И будете преданы и родителями, и братьями, и родственниками, и друзьями. И некоторых из вас умертвят.
И будете ненавидимы всеми за имя Мое.
Но и волос с головы вашей не пропадет.
Терпением вашим вы приобретете души ваши."
Приготовьтесь терпеть, братья. Скоро ждут нас большие тяготы, и я вижу, что вы – сильная спица в колесе, вы – те, кто все вынесет. Терпите. Ибо мы делаем дело угодное Богу, и ваша роль в этом деле – главная. Терпением спасётесь, а не ропотом.
Глаза Луция становятся печальными, а голос бесстрастным. Он знает, что жертва Христа – великое дело, и она должна была быть принесена, и так было нужно. Но разве можно не оплакивать его страдания?
И сказал им: когда Я послал вас без мешка и сумы и обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они сказали: ни в чем.
И Он сказал им: но теперь, у кого есть мешок, пусть возьмет; также и суму; и у кого нет, пусть продаст одежду свою и купит меч;
ибо говорю вам: нужно, чтобы совершилось на Мне это слово Писания: «И к беззаконным причтен». Ибо и то, что о Мне, приходит к концу.
Они же сказали: Господи, вот здесь два меча. И Он сказал им: довольно.
И выйдя, пошел, по обыкновению, на гору Масличную; за Ним последовали и ученики.
И придя на место, Он сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение.
А Сам отошел от них на расстояние брошенного камня; и преклонив колени, молился,
говоря: Отче, если хочешь, пронеси эту чашу мимо Меня; впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет.
И явился Ему ангел с неба, укрепляя Его.
И впав в томление, усиленнее молился; и сделался пот Его, как капли крови, падающие на землю.
И встав от молитвы, придя к ученикам, нашел их спящими от печали.
И сказал им: что вы спите? Встаньте и молитесь, чтобы не впасть вам в искушение."
Луций думает в этот момент о Христе не как о сыне Божием, а как о том, кто остался один, и сомневался. Да, сомневался. Ему чудится, что в этот момент, на Масличной горе, Ему было тяжелее всего – гораздо тяжелее, чем на суде у Пилата, гораздо тяжелее, чем на кресте. Откуда Лука мог знать, что ему послан был ангел? Не сочинил ли он это сам? Ведь если был ангел и укрепил Иисуса, почему Он впал в томление? Почему пот Его сделался, как кровь?
Это место тяжело читать. Луций чувствует, как из левого глаза выползает слеза и катится по щеке.
Он не смахивает её.
"Боже, – думает он. – Дай мне сил пройти моё одиночество. Ведь если вдуматься, я здесь один. А если вдуматься сильнее – я всегда один. Там, в глубине души. Кто знает меня? Кто понимает мою бездну? С кем мне разделить эту чашу?"
"Нет, – отвечает он сам себе. – Ты не один. У тебя есть отец. Он явился к тебе. Он всегда с тобой, даже если не рядом. Нет, отринь это малодушие. Ты не один. Ты никогда не был один, даже если тебе так казалось."
Он перелистывает страницу и читает дальше. Читает уже без всякого намека. Просто чтобы люди помнили о Христе и Его жертве. Евангелие – не только священные слова о важном, это ещё и история. У всякой истории есть конец, и люди хотят его услышать, хотя и знают.
И когда пришли на место, называемое Лобным, там распяли Его и злодеев: одного справа, другого слева.
Иисус же говорил: Отче, прости им, ибо не знают они, что делают. И деля между собой одежды Его, бросали жребий.
И стоял народ и смотрел. Глумились же и начальники, говоря: других спас, пусть спасет Себя Самого, если Он Христос Божий, Избранник.
Надругались над Ним и воины, подходя, поднося Ему уксус
и говоря: если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого.
Была же и надпись над Ним письменами греческими, римскими и еврейскими: Это – Царь Иудейский.
И один из повешенных злодеев хулил Его: разве Ты не Христос? Спаси Себя Самого и нас.
Другой же, укоряя, сказал ему в ответ: не боишься ты Бога, ведь сам ты приговорен к тому же.
И мы-то – справедливо, ибо достойное по делам нашим получаем. Он же ничего дурного не сделал.
И говорил он: Иисус, вспомни о мне, когда Ты придешь как Царь.
И сказал ему Иисус: Истинно говорю тебе: сегодня со Мною будешь в раю.
И было уже около шестого часа, и тьма наступила по всей земле до часа девятого,
так как не стало солнца. И разорвалась завеса храма посредине.
И возгласив громким голосом, Иисус сказал: Отче, в руки Твои предаю дух Мой. И сказав это, испустил последний вздох.
Но... это ведь не конец, братья. И наша боль и страдание, смерти, которые приготовлены многим из нас – это не конец нашей с вами истории. Ведь было же и это:
"И сказал им: вот слова Мои, которые Я говорил вам, когда еще был с вами, что надлежит исполниться всему, написанному в Законе Моисеевом и в Пророках и Псалмах о Мне.
Тогда Он открыл им ум для разумения Писаний.
И сказал им: так написано, чтобы Христу пострадать и воскреснуть из мертвых в третий день,
и чтобы было проповедано во имя Его покаяние для отпущения грехов во всех народах, начиная с Иерусалима.
Вы свидетели этому.
И вот, Я посылаю обещанное Отцом Моим на вас. Вы же оставайтесь в городе этом, доколе не облечетесь силою свыше.
И вывел их из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их.
И было: когда благословлял их, Он отделился от них и стал возноситься на небо.
И они, поклонившись Ему, возвратились в Иерусалим с радостью великою,
и были постоянно в храме, благословляя Бога."
Христианство – религия зрелых людей. Ибо она предлагает не сыграть с богами в игру, не поторговаться, а задуматься, крепко задуматься. Но задумавшись – действовать без колебаний.
Луций знает, что он плохой муж, плохой отец и очень плохой христианин. Но он христианин.
В дикой земле, где прочие люди думают, что их могут защитить пляски у костра или красочно-воинственный, демонстративно мистический Митра, этого достаточно.
– И вот что я скажу в звершение, братья. Помните, что сказано в Книге Притчей. "Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца." Я верю, что он не найдет ваши сердца легкими и невесомыми, когда взвесит их. Теперь возрадуемся.