Разобравшись с остальным, Луций вызывает в свой кабинет Татиона. На столе стоит кувшин вина. И две чаши.
– Садись, – говорит он. – Давай по-простому. Разговор неофициальный. Ну и денек, а? Знаешь, бывают задания – все понятно, сделал, что сказали – молодец, свободен. А бывают... вроде выложился по полной, а потом сидишь и думаешь: то ли ты сейчас Империю спас, то ли наоборот, чуть всё псу под хвост не послал. И спросить не у кого.
Он берет одну из чаш.
– Короче. Могу тебе сказать одно – наше задание никто не отменял, корабли будут. План такой – доходим по Понту до устья Данаприса, поднимаемся наверх, дальше идем пешим порядком. Слушай, знаешь что? Давай об этом в конце. Сейчас... знаешь, обычно солдату думать много не положено. И знать много о начальнике не положено. Это начальнику положено все знать. Но у нас задание необычное. И только что нам его усложнили разика в два. Поэтому не только я должен быть способен на тебя положиться, но и ты на меня. Поэтому слушай.
Луций откидывается на спинку.
– Я начинал служить в коннице в 349-м. На севере, у... у человека, имя которого сейчас произносить крайне непопулярно. И при Мурсе, как ты понимаешь, я был не на той стороне, на которой было надо. А после Мурсы попал в службу оффиций. Как так вышло? Ошибся. Сильно ошибся. Молодой был, неопытный, к тому же, ранен – крови на ведро хватило бы. С тех пор мотаюсь от Иберии до Египта и разгребаю всякое дерьмо. При Констанции еще было ничего. Констанций держал их всех за яйца. Там было попроще: всякие финансовые махинации, колдовство... Но когда он умер, меня отправили в отставку, так, чисто чтобы своих поставить, и тут такое началось... На Западе служба вообще стала работать из рук вон плохо. Слыхал о таком Ремигии? Мужик возглавлял службу несколько лет, а сам греб деньги, как не в себя, я просто не знаю, что он с ними делать собирался, солить что ли? И ладно бы он воровал, а дело делал. Ни хера! Он таких дел наворотил, что страшно вспомнить. В Британии вообще вся служба Аркани устроила Большой Заговор. Слыхал, наверное? И вернули меня только уже после Ктесифона. Знаешь, почему? Да некому уже больше работать было. В Мавритании пожар начался. Если бы не Феодосий... а, черт, его теперь тоже упоминать нельзя. Да ну нахер! Если бы не Феодосий, мы бы сидели тут сейчас с тобой без Британии и без Мавритании. Вот так. В Мавританию меня тогда и сунули. Представляешь, Империи вроде две, службы вроде две, а агентов не хватает, и каждым, кто появлялся, затыкали тогда ту дырку, из которой текло сильнее.
Луций отпивает вина.
– А у меня уже к тому времени поместье, там, виноградник, семья, вот это все... Уже вроде поздновато карьеру-то делать. Но кто бы на моем месте отказался, когда такое творится? Ладно. Короче. Если у тебя есть вопросы – обо мне там, о задании. Любые. Задавай. И у меня, кстати к тебе есть вопрос. Что там за митраисты в когорте? Это не допрос, имена называть не надо, да и митраизм не под запретом. Просто хочется знать, с кем в бой пойдем.
Трибун садиться и берёт вторую чашу. Пьет, делая несколько лёгких глотков, ставит обратно. Все старается делать аккуратно. Манеры, пусть и купированные службой, забывать не стоит.
Гектор слушал молча. Кивал иногда. Если бы Луций знал его дольше, то скорее всего догадался бы, что Татион удивлён. Не каждый день начальник решает говорит по душам.
Но... с другой стороны, можно было ошибиться, предположив, что старый солдат сидит разинув рот. Это было скорее нечто среднее.
Выслушав до конца, Гектор снова отпивает вина и спрашивает.
– Что ты хочешь узнать о митраистах?
– В общине есть кто-то старше тебя? – спрашивает Луций. – Кто-то, кто может повлиять на них сильнее, чем ты. В определенной ситуации.
– Нет. Я давно не встречал Отца, - Гектор делает паузу. Немного подумав, продолжает, - у нас нет общины.
– Ну, короче, они все твои ребята и ты за них ручаешься? Хорошо. Ещё что-нибудь хочешь спросить?
– Да. Требоний.
Луций кивает.
– Спрашивай.
– Что произошло?
– Тебе короткую историю или длинную?
Гектор улыбается, краешком рта.
– Короткую. – Добавляет вдогонку. – Честно говоря я вообще не в курсе сколько у нас есть времени, учитывая обстановку.
– До утра время пока есть. Тебе надо будет помочь Марку с делами, ну там, писанина по погибшим, инвентаризация, все такое. Кстати! С мертвых забери все снаряжение, особенно сандалии. Мы же пешком пойдем, новых неоткуда будет взять. Я еще там распорядился по поводу сосудов для воды. Но это потом. Давай пока про Требония.
Луций коротко собирается с мыслями.
– Помнишь, ты послал мне повозки с дарами? По дороге кто-то устроил диверсию – все красиво сделали: колесо попало в ямку, пока вытащили, кто-то пошуровал в повозке. Я говорю "кто-то", но это почти точно были сарматы – Эохар и его люди. Но один десятник, Юний, змеелов который, сказал, что что-то слышал, вот мы и осмотрели дары. Требонию доложил, тот его стал о какой-то херне спрашивать, мол, что обо мне люди думают. Узнал я – стали все перебирать. Я обмозговал, прикинул, и нашел там мешок с пряниками, которые сын вождя, Аларих, очень любит. Сверх списка. Мешок сейчас у Юния должен быть. Понятно, пряники скорее всего отравлены. Ну и Требонию приказал остальное проверить, и головой порабоать, он же специалист по диверсиям, по подобной херне. Он сначала отмахивался, а потом вроде для виду посмотрел. А потом мы с вождями распили вино, и оно оказалось отравлено. Ну, как яд действует, ты видел. Вожди готские уже окочурились. Лояльные Риму вожди! Понимаешь, какой провал? Ну, думаю, довел он меня: он все время забывал мои приказы передать, от тебя сообщение не передал, о том, что на лагерь нападали, тебе не передал, что укрепить его надо. С Аспургом цапался вместо того, чтобы расположение его завоевать, как я поручил. Думаю, разжалую этого пидарка бородатого в рядовые, в пехоту.
Вызвал его к себе. Говорю, докладывай, в чем ошибки были. А он встает в позу и говорит: есть сто пятьдесят способов отравить вино, хоть зубом змеиным печать проколоть и мы НЕ МОГЛИ яд найти. Я говорит, сразу подумал, что вино отравлено, но решил, чего напрягаться! "Я ж говорит, не знал, что ты его пить будешь, а на готов мне плевать: ну, парочкой больше, парочкой меньше." Понимаешь? Если бы он ТОГДА мне об этом сказал, напряг свою голову немножко, дескать, так и так, все вроде на месте, но вот за вино не поручусь, опасно – я бы это вино вылил на землю прямо там. Но и это не все. В завершение он мне говорит: "А знаешь, Магистриан, я иногда в голове голоса слышу, которые говорят мне, чтобы я тебя убил! Ты бы принял меры." Серьезно, вот так и сказал. И смотрит на меня с видом греческой статуи, мол: "И че ты мне сделаешь? Казнишь меня за голоса в голове?" А потом Адельфий рассказал, что Эйтни Британка, которая его от кабана в лесу спасла, ему прямыми словами сказала, мол, магистриан должен умереть. Ну тут я и ПРИНЯЛ МЕРЫ, сам знаешь, какие. Может, стоило его арестовать и допросить, но ты видел, что Кай Боза учинил? Ни на кого из всадников положиться было нельзя, надо было решать вопрос сразу и кардинально. А когда Требоний еще и молнию вызывал – тут я порадовался, что тянуть не стал: он с колдуном этим готским, Руисом, пообщаться успел, я думаю, они стакнулись. И в другой ситуации... эта молния кого-то и убить могла. Вот что с Требонием случилось. Не знаю, идиот он был или предатель, или и то, и другое. Есть у меня версия, что его кто-то из наших послал, из высоких чинов, кому повоевать не терпится, и все местные грешки на войну списать. Так могло быть, и это наша с тобой главная версия, имей в виду. Он был не болван, этот Требоний, он знал криптографию, был образован, но биография – крайне мутная, непонятно, за что его Феодосий из Британии тогда вытащил на самом деле. А возможно, его купили гунны через Руиса. Но, возможно, он был просто замечтавшийся самовлюбленный дурачок, который посылал службу нахер и любовался собой, пока у него под носом судьба Империи решалась. В любом случае – от таких людей всегда жди беды.
Луций снова наполняет чашу, разбавляет водой.
– Еще вопросы?
Гектор с минуту переваривает информацию, затем кивает и снова спрашивает.
– Сегодня все из-за него?
Луций молча кивает в ответ, прикрыв на секунду глаза.
– И что по итогу?
– По итогу есть шанс, что дела во Фракии в свои руки возьмет тот, кто может с ним справиться, – говорит Луций. – Но вместо Флавии с нами пойдет Фейруза Аль-Лахми. Слышал про такую? Я думаю, слышал. Ктесифон...
– Фейруза? С нами?
В голове промелькнула вереница идиотских вопросов в стиле : "Зачем? А вы точно уверены? Серьезно? То есть, не свиньям скормить, а на задание отправить?" Ну промелькнула и ладно.
– Какой у неё статус?
Луций улавливает удивление в голосе Татиона. Надо послать кого-нибудь проверить, не потек ли Дунай вспять.
– Она гражданин Рима и носит титул регины. Ты знаешь, кто такой Флавий Тавр Аврелиан? Это муж Флавии, зять комита Лупицина и брат комита Дуная, Кесария. Фейруза на службе у Аврелиана, статус неясный. Он собирается представить её Августу, но все никак не представит. Пока что она якобы должна заменить в походе Флавию, потому что та больше не хочет со мной ехать. Но это чушь: Флавия искала своего пропавшего брата, Лупицин никогда не одобрил бы, чтобы таким щекотливым делом занималась какая-то Фейруза. Но для нас это дела не меняет – Аврелиан выдал ей корабль, припасы, которых у нас мало, он дал ей эскорт из арабских телохранительниц, рабов и все необходимое. Он подчинил ей Архипа, Тиеста и Квирину. А теперь, трибун, я попрошу тебя сделать такое, чего никогда не просил ни один начальник. Скажи мне, что ты чувствуешь, когда знаешь, что мы продолжаем наш путь с бешеной персидской бабой, которая выедала глаза нашим солдатам еще четырнадцать лет назад?
Глаза Гектора сделались двумя льдинками. Колючий, тяжёлый взгляд старого солдата Рима. Трибун ставит бокал на стол и отводит руку чуть в сторону. Осторожно освобождает рукав. Становится видна отметина – круглый шрам. Словно кожа скомкана, а по средине продольная ямка. Метка видна как с внутренней так и с наружной стороны руки. Что-то широкое, может копьё или меч пробило мясо и вышло с другой стороны.
– Мы встречались. - Татион кивает, - уже.
Гектор продолжает смотреть в глаза Луция, но взгляд становится прежним, спокойным и пустыми.
– Что чувствую? - спрашивает сам у себя, – а нихера. Опять хотят поиметь.
– Именно, – соглашается Луций. – Оно самое. Аврелиан сказал мне, чтобы я помог Фейрузе, и чтобы она вернулась живой. А ведь он не имеет права мне приказывать. Но он знает, что не исполнить его просьбу мне трудно. Поэтому очень нужно, чтобы твои люди были такими же как ты. Ничего не чувствовали. Или хотя бы не давали своим чувствам выход. Внуши им, что это не Рим ослабел настолько, что теперь дает гражданство своим бывшим врагам. Внуши, что это важное задание, что наверху все понимают, но используют её, потому что так сейчас надо. Такой момент, а завтра будет другой, но сейчас важно проявлять понимание этого момента. Мне нужно, чтобы не было ни одного косого взгляда, ни одного эксцесса. Ее охраняют женщины, арабки. Пусть солдаты не обманываются – это убийцы, умелые и хорошо подготовленные. Никаких похотливых взглядов. Никаких происшествий. Пусть думать забудут про то, что у них между ног. Это очень важно, иначе мы сядем в лужу. Понимаешь меня?
Но еще Аврелиан не знает, что я получил сегодня утром приказ – если позволят обстоятельства устранить всех посланных Лупицином людей, кроме Флавии. Флавия не поедет – это упрощает задачу. Я сюда поехал, чтобы решать задачи Империи, а не сиятельного блядь Тавра Аврелиана. Я чую, что ему эта персидская шлюха нужна для подковерных интриг в столице. Вроде как она царица, он представит её Августу, мол, смотри, как я стараюсь для твоего персидского похода, она нам пригодится. На самом деле это сплошная показуха, он этот восток на одном месте вертел, у него одни готы с гуннами на уме. Может, он мыслит и разумно, но его игры могут дорого обойтись Империи. Каждый должен заниматься своим делом, а не жонглировать царицами. На пути туда они нам пригодятся. К тому же, мне нужно понять, зачем её отправили. Как станет ясно – я могу отдать тебе приказ. Ты знаешь какой. Но я не из тех, кто командует с помощью недомолвок. Команда должна быть такая, чтобы её можно было выполнить только правильно. Поэтому будь готов приказать солдатам перебить их всех. И чтобы быть к этому готовым – береги парней. На обратном пути не должно оказаться, что у нас меньше мечей, чем у них.
Луций на секунду замолкает.
– Кроме, пожалуй, Квирины. Мужик просто честный врач, да еще и военный. Думаю, перебарщивать с ним не надо. Готов буду выслушать твое мнение по его поводу. Наверху же не видят конкретных людей. Помнишь, когда меня отравили, я тогда отдал приказ его к себе не пускать? Думаешь, потому что я ему не доверял? Было бы странно доверять Тиесту и не доверять Квирине. Просто считал, что где не справятся двое, там не поможет и третий, а подставлять человека не хотелось – повесили бы на него потом всех собак при случае. Даже если твоя колесница едет во славу Империи, надо смотреть, кто попадает под колеса.
Татион кивает снова. Сначала чётко, а потом задумчиво. Больше не пьёт. Резать врагов проще чем просчитывать людей.
– Я его где-то уже видел... Нет. Не помню.
"Надо сообщить ему и хорошие новости."
– Взамен выбывших я отдам тебе двух человек, Эморри и Эрвига. Эрвиг – это тервинг, которого мы вчера наняли, его сегодня подрезал Боза. Но днем он выручил Адельфа в городе, это идет в зачет. Как проводник он нам вроде больше не нужен, но мало ли, вдруг, пригодится? Поэтому разбрасываться им не стоит. Он должен быть неплохим бойцом, но мало понимает о дисциплине. Подумай, поставить его в линию или же использовать по-другому. Второй – Эморри. Завтра я разжалую его и лишу ранга этериала. Я поручал ему расследование дел, творившихся сегодня на вилле. Это он убил Бозу. Формально я разжалую его за то, что он не привел Бозу живым и не нашел воров. Он не дурак, но работал на нашу службу очень долго, и взгляд у него замылился, да и засветился он много где. Работал ищейкой и убийцей. Он будет твоим разведчиком, а также постарается втереться в доверие к солдатам – для этого я его и разжалую. Просто страховка. Докладывать будет тебе, а ты, если понадобится – мне.
Плюс попробует тихонько последить за арабками, что-то выяснить, как у них дела обстоят. По его поводу тоже получены указания, даже более конкретные. У него малость крыша едет: его списали и отправили на почту, вот он, видно, и бесится, старается везде увидеть какую-то секретную связь, предательство, чтобы себя проявить. Поэтому его доклады дели на два, но слушай. Лишних сведений не бывает. А беречь его сильно не надо.
– А что будет с всадниками?
Луций думает над вопросом.
– Конников у нас отобрали. Всех конников теперь – я, Тамар да Аспург. Ну и Архип с арабками, они его их начальником хотят сделать. Что с солдатами будет? Да ничего не будет – допросят их, они скажут, что Боза мстил мне. Повезет – оставят тут, не повезет – засунут в Британию по лесам шляться. Кстати, оружие их, плюс снаряжение – забираем себе. Вообще я там Марку распорядился чтобы пошуршал насчет снаряжения – побольше сосудов для воды, сандалии с мертвых, вот это вот все. В походе лишних сандалий не будет, лишней воды тоже. Марка тоже сегодня прислали. Он теперь, когда Требония нет, вроде моего заместителя. Если со мной что-то случится – он будет в курсе дела, но командовать людьми вряд ли сможет, так что рассчитываю на твою помощь ему, если до этого дойдет.
Луций задумчиво смотрит на кувшин.
– Провизии маловато. Но ничего, раздобудем у Фейрузы, ей-то много дали. Это они нарочно, чтобы я ходил к ней выпрашивать. Суки. Ладно, это моя забота, тебе и так есть над чем голову ломать.
Татион слушает за варваров, снова кивает, мол, лучше чем ничего.
– Обмундирование сохраним. С солдатами поговорю, надрочу как смогу.
Татион тяжело вздыхает.
– У меня ещё одно. Я ошибся. Когда напали на Адэлфа – решил, что это отвлекающий манёвр. Подумал, что так хотят достать нашу пленницу. Ту, что задержал Архип. Я прекратил преследование этого ублюдка, отправил солдат, а сам вернулся на виллу.
– Тебя же ранили! – удивленно замечает Луций. – Нет, ты поступил разумно. Ты... ты вообще представляешь, что я буду делать без тебя? Ты что, должен был преследовать этого сраного Бозу сам? Чтобы что? Нет, давай-ка проясним. Ты не ошибся. Ты все сделал правильно. Этот Кай Боза дрался как бешеный, а ты был бы без щита, потому что со щитом его бы ни за что не догнал. И еще и со стрелой в плече. Я как раз похвалить тебя хотел, а ты мне тут такое говоришь. Думать забудь геройствовать! Геройство хорошо, когда за твоей спиной легион, и даже если ты умрешь, дело сделается. А мы сами по себе, нам с тобой умирать нельзя. За нас никто тут задание не выполнит.
– Я хотел предупредить, что не слишком силен в делах, которые сложнее спаты.
– Ты себя недооцениваешь, – возражает Луций. – Мне там говорили, ты целое "нашествие" вчера отразил, ценой одной повозки. Ну и молодец – все не отдал, но и до крови не довел. С Требонием все сделал, как надо. Не растерялся. Сегодня к Архипу приставил человека вовремя. А более сложные дела... ну, должен же и я зачем-то есть свой хлеб! – усмехается магистриан. – Ты – солдат, но в башке у тебя не пусто, поэтому ты трибун. Вот и всё. А идеальных людей не бывает. Все ошибаются. Я вон тоже сам вино отравленное выпил, никто его в меня насильно не вливал! Думаешь, у нас такая непохожая служба? Похожая. Главное-то одно – у обоих не всегда командир под рукой, чтобы спросить: "Что делать?" Приходится решать, а за свои решения – отвечать. Это посложнее спаты. И кто принимает решения – иногда спотыкается и падает на землю. Но что мы делаем? Делаем выводы. Встаем, отряхиваем пыль с лица. И идем дальше. Не раскисаем, не рыдаем в уголке, не бросаемся на меч. Броситься всегда можно, вопрос, что потом с Империей будет? Кто за нас её будет защищать? Фейруза Аль-Лахми что ли?
Тут Луций внезапно хлопает себя по лбу!
– А ведь и правда, есть за что тебя поругать, трибун! Но, раз я сам только сейчас вспомнил, то и тебе простительно. Рабы-то! С которыми Адельфий ходил! Где они? Небось разбежались в страхе, что их казнят за то, что не закрыли господина телом. Вот же... Но куда они тут пойдут, одни, в незнакомом городе? Сейчас как закончим, пошли десятника к префекту, он наверняка уже отловил хоть нескольких. Рабы могут и пригодиться.
– Будет сделано.
– Да, кстати. По поводу пленницы. Вышло недоразумение. Это – моя дочь. Её зовут Валерия, я вас попозже познакомлю. Архип, дурачок, спутал её с вором и из-за этого вокруг накрутилось столько чепухи, что еле разобрались. Не насиловал он никого, так, руки распустил по глупости. Я ему съездил разок по яйцам, чтобы впредь головой думал, да и хватит с него. И пусть люди о такой чепухе не болтают. Ну ладно, трибун, вроде, все обсудили. Если нет вопросов, предлагаю нам обоим заняться оставшимися делами, завтра рано выходить в море.
Теперь все становится на положенные им места. Не хватало звука – лёгкого щелчка, словно заковыристая шкатулка-головоломка наконец-то соизволила сдаться и открылась, явив на обозрение свое нутро. Голова гудела, но ясность произошедшего была ценной расплатой. Хорошо ещё, что Татион не страдал особой любознательностью, иначе вопросы такого рода как, какого черта дочь Луция тут делает и что за спектакль, зачем она это устроила, могли бы окончательно доконать трибуна.
Как обычно бывает после долгого и тяжёлого дня, наваливается усталость, в купе с ломотой по всему телу.
– Вопросов нет. – Гектор встаёт, поправляет броню, – разрешите идти?
– Иди, – говорит Луций, улыбаясь.
Его улыбка означает: "Уж Татиону Молчаливому можно не напоминать, о чем стоит говорить, а о чем нет."