Подаренная Контаренону туника не столько озадачила, сколько повеселила Луция. "Ну понятно, - думает он. - Узнал, что я наградил Метаксаса, решил, что я его перекупил, и теперь решил сам перекупить Марка. Не слишком изящный ход для философа, ну так что ж, зато всегда актуальный!"
Магистриан приветствует всех спобравшихся, как полагается, начиная с хозяина дома.
"Все вместе. Ну, прекрасно. Так даже и удобнее - не придется бегать выпрашивать корабль. Ничего-ничего, я вам устрою братскую любовь."
- Весьма досадно, что я не знал, что встречу здесь тебя, благородный Кесарий, иначе я приготовил бы для тебя подарок, - говорит он это без вызова, но так, что можно было усомниться, действительно ли магистриану так уж досадно. - Однако у меня есть подарок для тебя, сиятельный Флавий, - с полконом, добавляет, протягивая тубус с "готскими" свитками. - Это папирус, который мне удалось раздобыть по ту сторону Дуная, с сочинениями благородных мужей древности. Долгое время он был утерян для цивилизованного мира, но вот вернулся туда, где был создан. Будучи наслышан о твоей любви к познанию и всякого рода мудрым сочинениям, я решил, что он украсит твою и без того богатую библиотеку. Dives est, qui sapiens est*.
"А можно было бы Кесарию меч подарить, - подумал Луций, ложась рядом с хозяевами. - Можно даже прямо сейчас за ним послать. Но с другой стороны, нужно ли мне сейчас расположение Кесария? Нужно, конечно. Нужно. Нужно было бы, если бы я думал только о себе. А вот для того, что я хочу втолковать Аврелиану, мне не стоит заигрывать с его братом."
- Мой господин, ты, наверное, решил посмеяться над стариком, - отвечает он, с улыбкой качая головой. - Я не сомневаюсь, что столь мудрому и осмотрительному человеку хорошо известно всё, что происходит как на этом берегу Дуная, так и на том. Как и всем собравшимся здесь благородным мужам! Мой же путь лежит дальше, и то, что происходит в готских землях, имеет к моему заданию лишь косвенное отношение. Но разумеется по привычке я примечал, что мог. В то же время я не вполне оправился от последствий отравления, но я напрягу память и буду рад, если мои скромные наблюдения окажутся полезными. Итак, о чем благородные мужи хотят услышать? О бедственном положении готов? О том, что толкает их к бунту и вносит раздор между ними и римлянами? Или же о том, как офицер римской армии пытается убить дукенария магистра оффиций? Видя здесь столь достойных мужей, обеспокоенных, насколько мой скромный разум позволяет мне судить, судьбами Империи, я, разумеется, расскажу обо всем, о чем бы вы ни спросили, но сперва позвольте и старику утолить любопытство. Известно ли достойным мужам, чьим решением было направить в экспедицию Требония Артория Пульвиса? - вопрос этот задан спокойно, даже несколько невинно, но так, словно Луций интересуется, кто был тот любимец августа, лошадь которого насрала у него перед крыльцом.
"Вы думали, я тут буду прикидываться овцой и блеять, ну да, с Требонием нехорошо получилось? Ну нет. Давайте-ка сразу проясним, чье дерьмо попало мне в суп."