Луций продолжает еще какое-то время думать о том, что скажет Аврелиану или что Аврелиан скажет ему, но вовремя себя останавливает. Горячий пар, теплая вода, ароматное масло, заботливые руки - тот редкий момент когда можно ни о чем не думать. И нужно! В последний час или полчаса перед важной встречей, как перед боем, нужно ни о чем не думать, чтобы не перегореть раньше времени, сохранить боевой настрой. Если его нет - то все равно ничего не получится, а если есть - нужные слова сами когда надо придут в голову. Это так работает.
Больше всего Луций любит, когда Тамар моет ему голову - как будто стирает все ненужное, лишнее, чтобы из-под него показалось сверкающая чистота верной мысли. Что-то такое, что эллины называют "идея".
Да и член конечно тоже - тщательно, без всякого намека, без подобострастного восхищения, как у других рабынь. После её рук чувствуешь себя мощным, и как ни странно, чистым не только телом. Чувствуешь ровный огонь внутри, который можешь в любой момент раздуть или приглушить - как захочешь. Чувствуешь себя правым во всем, уходят ненужные сомнения. И даже немного хочешь какого-то нового вызова, каких-нибудь новых проблем, как будто старых тебе не хватает.
Тамар нечасто моет его. Это стоит дорогого и не должно приедаться.
- Я передумал, - говорит Луций. - Со мной к Аврелиану пойдет мой новый секретарь. А ты вымойся и отдыхай. Не стоит ему тебя показывать лишний раз. Присмотрись пока к новым людям.
"Вообще никому не стоит тебя показывать лишний раз," - думает он.
И еще где-то на задворках сознания маячит мысль: "А может быть, ты моешь меня в последний раз? Кто знает, что будет с нами через неделю, завтра, сегодня вечером."
Ну в последний, так в последний.
Луций знает, что когда он умрет, у него никто не спросить, как он жил. Но если бы спросили? А если бы спросили, он бы ответил: "Я хорошо послужил Империи. У меня было трое детей, и я оставил им отличный дом. А еще у меня была Тамар."