Шлюхи есть в каждом селе и даже в каждой деревне. Достаточно зайти в винную лавку и опрокинуть стаканчик, а после отвести хозяина в сторону и спросить про девчонку во втором этаже. Но лупанар, настоящий лупанар... Такая ценность есть только в городах. Он словно милиарий для всех одиноких мужчин, приближаясь к нему уже чувствуешь как кровь бежит быстрее, а уходя — какую-то странную, щемящую сердце скуку. Все дороги ведут в Рим? Ничего подобного, мужики! Все дороги ведут к шлюхам!
Не верите? Посмотрите на плиты мостовой. В некоторых вырезано изображение члена. Куда смотрит — туда и следует идти.
Ибо там вас ждёт счастье.
Аспург уже привычно ориентируется по римским улицам. Уже скоро вы оказываетесь напротив обширного двухэтажного здания, комнат на двадцать. Новиодун — небольшой город, бордель здесь всего один. На вид — дом как дом. Но лупанар отличается от женщины. Его никогда не следует оценивать по внешним данным.
Первое, что открывается вашему взгляду — просторный холл. Здесь пахнёт дерьмом и коноплей, листья которой содержательница борделя периодически подбрасывает на угли единственной жаровни. Глядя на эту женщину любой бы поверил что между ног у неё вторая пара зубов, прежде всего вам бросились неестественно мускулистые, небритые, почти мужские руки. И только потом пышные телеса, невольно наводящие на мысли, куда именно деваются "девочки" когда "изнашиваются". Голову венчает здоровенный рыжий парик, пряди которого ложатся на массивный второй подбородок. Это вам не Серая Молния, с такой бабищей на кулачный бой лучше не выходить.
Чуть поодаль от старшей волчицы возвышается деревянный короб, на котором сидят и о чем-то увлечённо беседуют два абсолютно голых мужика. Приглядеться будет ошибкой — затошнит. Для гревтунгов ли, языгов, испражнение всегда было чем-то нечистым, что надлежит совершать в одиночестве. Римская привычка делать это группой, так ещё и болтать по полчаса, казалась до того дикой, что даже общеимперская практика строительства борделей — вынести уборную в прихожую едва ли могла удивить больше чем сам факт. Эти люди вообще ничего не стесняются.
Право, пока аппетит окончательно не отбит, лучше посмотреть на стены. Там есть на что посмотреть! В родных лесах, да и в степях такого нет. Римляне малуют натуральные картинки, голые мужики, голые бабы, в разных позах и делают...
На миг менее привычный к жизни в Империи Эрвиг может почувствовать себя прыщавым пареньком, подглядывающим с друзьями за купающими девицами. "Смотри, смотри! Какие сиськи! А вот!"
Что только не делают эти римлянки! Вот какая-то целует непропорционально здоровенный хер — чтобы лучше стоял что ли? А вот наоборот, мужик вплотную разглядывает женскую дырку, аж язык высунул. Но особенно дико для сармата и гота выглядели картинки, на которых в соитии участвовали больше двух человек, причём некоторые из них были явно одного пола. При взгляде на такое изображение желание захихикать и указать, мол, "Во дают! Во дают!" — становилось сравнимо только с подсознательным внутренним отторжением, внушаемым той же картинкой.
Что германские, что сарматские женщины такого не делают. И что германские, что сарматские мужчины тем более. Если в деревне и узнавали, что де, кто-то по пьяни с женой какую чудь сотворил, так все хохотать будут. И слухи расходятся быстро...
Проснуться не успеешь, а уже получил обидную кличку. Был один такой у Эрвига в... Нет, точно не в знакомых. Звали Ульф Сестротрах. Как-то по пьяни завалился к сестре в хату, спутав со своей, решил, что перед ним жена ну и... Того. Бедолага выдержал несколько дней постоянных насмешек, потом ушёл и больше его никто не видел.
А римляне выходят... Гордятся таким?
Да ещё как...
Аспург, впрочем, знает, что рисунки на стенах лупанара не просто истории. Это ещё и меню, вроде как на стенах закусочных выкладывают мозаикой то, что в закусочной подают. Ткнул пальцем — получил что надо.
А вот Эрвиг не знает.
Может настала пора разыграть "неофита"?
— Эй вы!
Окликнула вас самая сытая волчица в Новиодуне,
— Вы пришли сюда пялиться или трахаться? Девку? Парня? Обоих? Вина? У нас всё есть!