В сущности, изменение сценария казалось Тиесту тем самым ключом к жизни, которого не было ни у кого. Его обучение в Мистериях, если и не дало какое-то абсолютное понимание мира и окружающей реальности, то верно указывало: именно магия позволяет менять сценарий своей жизни. Их мир жил по единому правилу, ты умрешь тем же, кем и родился. Правда, Рим это правило сломал через колено, судя по исторической литературе, с которой магу довелось ознакомиться. Здесь булочник мог заключить контракт на поставку городу хлеба, а после построить себе и своей жене роскошную усыпальницу. Ни одного илота, провернувшего подобное, мужчина не мог вспомнить, как и не могли записи истории полисов. Впрочем, даже булочник оставался всего лишь булочником. Можно было из крестьянина стать военачальником, но в корне это не меняло человека.
А вот магия меняла.
Люди умирали кем родились. Боги рождались теми, кем должны были стать. Духи были пленниками жизни, образа или мифа. А вот маги были творцами сюжетов и сценариев.
Поэтому попав в Александрию после Мистерий, Тиест не стал особо впечатляться происходящим. Ритуальность и обрядность, столь похожие на христианство, и правда отталкивали его в неком роде, отталкивали попыткой сделать изменение судьбы и мира вещью сугубо подчиненной скупости, ограничению и единообразности. Один из древних философов сказал, что человека определяет его окружение, и возможно он был прав. Не могли в плодородной и доброй к своим детям Греции уродиться те, кто стал бы отказываться от вина из лучших горных виноградников, от лучшего мяса из диких и гордых оленей, щедрой рукой рассыпных Артемидой для знающих свое дело охотников. И глупо было ожидать, что в песках Египта не будут уметь ограничивать себя, умышленно отказываясь от даров природы, с которыми было очень туго.
А еще после Египта он точно понял, что терпеть не может песок и пустыни.
Разумеется, все вышеописанное не касалось самой Богини. Её Идея оказалась действительно новой для разума колдуна, и многое объясняла настолько логично, что глупо было верить во что-то кроме. То, как Идею обличают в скупость ритуала и бритие голов, ему не нравилось, но и очевидно что это не было истиной. Истина категория разума и веры, и верить что Исток и Конец всего живого потребует отказа от жизни, что бы спрятаться от неё в узких границах дозволенного... Для Тиеста это казалось таким же глупым, как идея первородной грешности в Христианстве. Мир так велик и прекрасен, и создан Ею что бы его познавать и изучать. К чему эти ограничения? А раскол, в середину которого попал колдун в процессе своего обучения, лишь глубже показывал как ошибочно подражать Христианству. Хотя все наоборот говорили об обратном, Тиест считал что Культ и Христиане оказывали друг на друга взаимное влияние, о чем правда умалчивали и соглашаться с этим не желали. Поэтому, успешно заучивая и изучая таинства, он действительно принимал Исиду как верховную богиню Начала и Конца, впрочем держась в стороне от жреческих идей и ограничений.