Руки. Такие маленькие. Она не могла сбросить с себя Джен. Что происходит... Где-то глубоко в горле зарождается паника. Кричать?! Плакать?! Но это ведь не она... не Рене. Рене обычно молчит, улыбается и все прощает. Рене не истерит. А очень хочется - особенно, когда осознает, что истерит Джен. На ее лице отражается все то, что сейчас испытывает Джен, - страх, паника, растерянность, стыд... Она машинально прижимает к груди протянутую ей Джен простыню... как могла бы это сделать совсем юная девушка, оказавшаяся голой перед тем, кого не было в ее планах...
Что произошло? Почему она маленькая? Почему больше не хочется того, что хотелось минуту назад??? Почему она об этом даже не сожалеет??? Она смотрит в глаза любимой и не испытает ни малейшего стыда за обломанный кайф... и понимает, что так нельзя. Это неправильно. Если сделал другому больно, надо хотя бы немного посамоугрызаться. Она, что, больше не человек?..
На этом драматичном моменте она вдруг отвлекается. Грудь! У нее нет груди!!! Глаза темнеют еще больше - она опускает голову и простыню, с недоумением рассматривая метаморфозы.
- Джен... они... - поднимает взгляд.
Джен что-то говорит. Француженка делает над собой усилие и вслушивается. А хочется совсем не этого. Хочется пойти послушать, кто там говорит за дверью. Проверить, точно ли за окном поет дрозд или это все же соловей или синица. Хочется есть и рисовать. А еще... Она сосредотачивается. Джен волнуется?..
Она протягивает ручку и легко, ласково касается ладошкой щеки любимой.
- Это я, - она бросается Джен на шею и затихает.
Это все, что ей сейчас нужно. Чувствовать Джен. Знать, что та не уйдет. Она рядом. Все хорошо. Если они вместе - все абсолютно точно хорошо. Всем остальным можно пренебречь.
- Я... есть хочу, - тихо жалуется она в ответ на последний вопрос. - Ты обещала приготовить...