Особняк — комната наблюдения (Агата и Джон)
“Сегодня худший день моей чёртовой жизни”, — читалось крупным и разборчивым шрифтом в потускневшем взгляде Марка. Браслет Джона как по волшебству сбил всякую спесь с юноши, лицо падди осунулось и даже колкие рыжие волосы будто припали к голове, увянув. Блеск металлических жетончиков отражался серебристыми лучиками-зайчиками на щеках у парня. Его лоб заблестел от пота:
— Не-не-не-не-не, давай без херни! Спрячь, не показывай его. — Наконец выдал он, выставляя руки вперёд. Отошёл на шаг от парня. — Мы договаривались в “пределах наших возможностей”, а то, чё ты мне тюхаешь — это суицид. — От волнения парень стал приглаживать волосы на затылок раз за разом, похаживая из стороны в сторону по тайному проходу.
Этот чёртов коридор вдруг стал ужасно тесным и душным для этого бедняги.
Марка охватила паника и с ней он справлялся с трудом, то приходя в ужас, то разрываясь от гнева.
Пару раз он просто сверлил парочку взглядом, до боли сжимая кулаки. Но потому переводил взгляд на толпу внизу. Парень думал.
Взгляды Агаты и Джона кололи тело парня. Он резко спросил у них:
— Чё вы на меня вылупились?! Я... — слова застряли у него в горле, а татуировка вокруг шеи стала уменьшаться. Она сжималась, словно удавка. — ...могу вам помочь, но меня после этого кокнут, сечёте? Даже если бы тут собралась шпана с пары последних Сопряжений — похер, даже с ними были бы тёрки. Но на это Сопряжение, состав этого праздника — все звёзды. Тут именитых макабров больше, чем на Оскаре.
Марк попытался снова что-то сказать и снова не смог. Он с трудом держался:
— Без вопросов, могу вас защищать какое-то время или показать на выход, но меня рано или поздно просто порвут. А потом и вас. Это не сработает, сечёте? Я физически не могу вас защитить на этом празднике. — Парень посмотрел в потолок. Посмотрел по сторонам. Нервно усмехнулся. — Видите? Раз я могу это сказать, значит это правда.
— Вам нужен кто-то другой. Кто-то, кто шарил бы за Сопряжение и всех других, окей? Вам нужен макабр. — Указал на труп внизу. — Настоящий, имею ввиду. Старый и прошаренный. Или вам нужен маг... я слышал, они тоже прикатили на это сопряжение. Они могут чё-то умное сказать. — Марк оглядывался по сторонам.
Его взгляд, воспалённый и раскрасневшийся, что-то искал в толпе.
Пока не упёрся в человека в костюме чумного доктора, что утаскивал куда-то часть вещей его вещей. Этот мужчина действовал очень скоро и разумно для кого-то, кому оттяпали часть руки. Парень просто смотрел вслед убегающему пустым, но постепенно разжигающимся огнём идеи взглядом.
Он порылася в карманах. Вытащил оттуда небольшую латунную табакерку с гравировкой в виде хорька на ней. От табакерки раздавался какой-то тихий скрип, словно шипение или стрекот насекомого. Парень потряс табакеркой над своим ухом. Посмотрел в сторону толпы. Затем медленно кивнул:
— Короче, есть тема: я не могу помочь вам дальше прятаться тут или защищаться во время Сопряжения. Но, могу свести вас с тем, кто может... помочь свалить. Он тут знает все ходы. Может даже подскажет, как вырубить электрическую ограду. — Марк сглотнул слюну. — Времени у нас на всё про всё до полуночи: как поднимется Зелёная Луна, то начнётся основная часть праздника — пиршество, и претенденты с макабрами смогут причинять вред друг другу. Гостей начнут хавать и вам нужно со всем разобраться до того, как станете легальным ужином на эту ночь. И до того, как Луна в вас пробудет скверну, ясно?
Парень подождал, пока ему хотя бы кивнут в ответ. Покажут, что слушают.
— Замётано. План такой: эта гнида в маске вороньей кончила Дакоту, а значит он нарушил правила Сопряжения, так? “Нельзя резать друг друга до Зелёной Луны”, — очень просто, но многие проёбываются. — Марк утёр пот со лба. — Если мы его скрутим и притащим к мистеру Муну, он будет должен нам услугу. И вы попросите, чтобы он помог вам свалить после начала праздника. Всё понятно?
Особняк — коридоры особняка (Влад)
Табакерка в руке Влада тихо верещала время от времени, каждый раз при встряхивании тихо щелкая жвалами, как какой-то разъярённый жук. “Хц-хц-хц-хц-хц”, — слышал он недовольное жужжание в руке. Оно разносилось эхом по коридорам. И порой казалось, что этого звука мужчина словно слышит что-то ещё.
Шепотки, разговоры за соседнем поворотом, гомон людей в зале — такой же громкий и ясный сколько бы он не убегал от главного помещения. Эхом ропотом отдавался в журчании табакерки. И золотом блестел символ скарабея на одной из её сторон.
Мужчина терял кровь: она всё текла и текла из раны, пускай и не так сильно и скоро, как мог бы ожидать он. Края раны вжались сами в себя. Это чуть-чуть помогло, пускай над телом постепенно брала вверх слабость. Где-то позади начал вещать девичий голос. Его усиливало искажение динамиков, расставленных по залу.
Он чётко слышал его, даже забежав в один из закутков помещения и скрываясь за массивным автоматом со снеками. Русский смог немного отдышаться. Пока что ни криков о помощи, ни порота среди толпы не было. Никто его так же не преследовал, кроме следа от крови на земле. Кровь же шумела и в ушах у Владика, как и гул бьющего как в последний раз сердца. Больно, чёрт возьми. Ему было очень больно!
Адреналин уже отпускал, а вот адское женние от руки ударяло в голову.
Он шёл по направлению к туалету, по указателям на стенах. Путь к нему был проложен по одной из внутренних извилистых коридоров поместья, куда не падал дневной свет, а стены были увешаны бесвкусными картинами, прославляющими хозяина этого дома. Каждая из этих репродукций показывала разные сюжеты.
Пунические войны, голод в Испании, средневековую чуму, охоту на какого-то крупного хищника, корабль, плывущий по морю в шторм или захват рабов где-то в глубинах Африки. У всех картин была лишь одна общая деталь: каждая из них, одна старше другой, изображала очень похожих друг на друга мужчин, примерно одного возраста.
Русский мог бы покляться, что это вообще один и тот же человек, если бы даты на картинах и исторические наряды человека на них не разнились от раза к разу. Все картины, впрочем, имели ещё кое-что схожее: название. Название каждой из картин была вариацией фразы “Господин Амон делает что-то там”.
С картин на него взирал молодой брюнет со свежими голубыми глазами, аккуратным округлым лицом и каким-то неуловимо странным, всегда крайне возбуждённым и радостным выражением. Он смотрелся странно. Отталкивающе странно и ненатурально, во многом от того, что личико у парня оказалось симметричным.
Самого Винсента Амона в глаза Влад никогда не видел, но слышал от гостей, пока расхаживал по залу, что-то был господин с лёгким таким прибабахом и тягой к перевоплощениям. Костюмы у него всегда были что надо. А вот с чувством юмора и пафосом мужичок явно перегибал. Кто знает, как он выглядел сейчас.
Всё, что знал Влад, что он сейчас истекает кровью и что ему чертовски нужна помощь. Бинты с собой были, а потому воитель завалился в ближайший туалет за зализыванием дыры на руке. Да, с таким повреждением ему явно долго не драться.
А ночь ещё молода и длинна!
Особняк — главная сцена (Кокэси)
???