Просмотр сообщения в игре «["Ротор"]»

Ложится на твою талию незримая кисть, тянет куда-то вбок. Не рывком, без усилия - приглашение больше, чем требование. И ты быстро понимаешь, куда и зачем тебя так ненавязчиво приглашают, когда в полумраке дальней оконечности тоннеля рельефно проступает гротескная, странно и угловато вспучившаяся, маячащая пергаментно-бледным пятном фигура. В ней все еще читается что-то человеческое - даже в очертаниях сплюснутой головы с затвердевшей, крючковато завернувшейся на манер птичьего клюва пастью, даже в перекрученном, вздувшемся торсе, топорщащемся частоколом остистых пик на горбе, даже в странно растопыренных, вытянувшихся двумя смолисто-оплывшими, побуревшими штырями руках, даже в сросшихся воедино ногах, теперь напоминающих скорее хвост с набалдашником из перекрученных ступней. "Кисти" синхронно - щелк-щелк, подогнувшиеся на манер креветочного брюшка нижние конечности - щелк. Щелк-щелк, щелк. Щелк-щелк, щелк. Сноровисто перебирая лапами, добирается до изувеченной Хизер существо. Щелк. Влажно выдохнув, проткнутая насквозь в районе солнечного сплетения "копьем" монструозной "левой руки" девушка выгибается дугой, давя сквозь зубы истеричный, булькающий визг. Мгновенно обрывается он, когда с липким хрустом срезают бритвенные "челюсти" большую часть ее черепа - расплескивая черноту кровавую и разваливая студень комковатого мозга - от середины носа и наискось вверх, к затылку. Запрокинув голову, пропихивает в себя здоровенный кусок человечины тварь, зобасто раздувая шею и надсадно клекоча. Хруст - наклонившись и растопырив "ходули", скусывает еще кусок, от подбородка и до основания черепа, рассыпая по сторонам срезанные пряди волос. Глотает добычу. Тяжелеет брюхо "треноги", вспухает понемногу желтоватым гнойником. Хруст - треплет труп за плечо, раскусывая мышцы и дробя мелкие кости. Скусывает, глотает. Снова кусает, снова глотает. Ест. Ест и меняется. Прорастают стилетоподобными выступами "локти", пробиваются на бугристой "макушке" былинки трубчатых иголок, набирает массу тело, наливаются, пульсируя, перевитиями мускулов руки-тыкалки, тяжелеет "ногохвост". "Слуги" и "Поглотит", а не "Слуга". Закончит с шипдайвером - да там и не так много осталось, кишок сизыми завитками уже давится, вытягивая их из вспоротой брюшины словно спагетти - перейдет на марронку. Или сначала займется ее мертвым товарищем, которому уже все равно. Но на то, что им "Часть" и закончит, ты бы не поставил и демкреда.
Есть ли вообще выбор в таких ситуациях? Или все определяется способностью человека плыть по течению обстоятельств? Способностью делать то, что нужно, а не то, что правильно? Способностью молчать тогда, когда молчать нельзя? Ты уже задавался этими вопросами много лет назад, когда вторая выпавшая на твой век "Большая Война" подходила к концу, а рожденная в ее горниле Республика, будучи еще совсем молодой и не успевшей остыть после ковки орбитальными бомбардировками, остро жаждала только одного - крови виновных. И вот ты, снова в камуфляже, снова с винтовкой наперевес, стоял у забора того лагеря и слушал разносящуюся в рассветном воздухе мелодию, казавшуюся чем-то магическим на фоне колючей проволоки, разбитой тысячами ног грязи меж покосившихся палаток и далекого стрекота пулеметов расстрельной команды. Нашлись ли тогда нужные ответы или нет, так ли это важно теперь?

-​-​-​-​-----

Кройц: